Лирика Анны Гедымин очень тихая, и в то же время её голос слышнее многих, словно точно и точечно, подобно некому медиатору, действует на «поэтические рецепторы» слушателя. Но это не стихи наивного романтика, за текстами Анны виден труд автора опытного и искушенного. Сама Анна считает, что стихи – это чистое вдохновение, подарок судьбы. Возможно, вдохновение и есть счастье для поэта. Недаром другая известная поэтесса Инна Кабыш говорила: «Анна Гедымин – это редкий, может, даже редчайший случай в русской поэзии: умение писать в состоянии счастья».
Д. Л.
* * *
Поехали, говорит.
Бросай свою глушь-Саратов,
И уже послезавтра,
в крайнем случае – в среду,
Куплю тебе перстень
в сколько хочешь каратов,
И будем жить с тобой.
Она в ответ: Не поеду.
Здесь у нас соловей,
хоть никакого в нем проку,
Поет и плачет,
и нет спасенья.
А зимой у нас
в ресторанчике «Крокус»
Скрипач играет по воскресеньям.
Тогда говорит:
А хочешь «Форд-Фокус» –
Лучший на Среднерусской равнине?
Только сядешь –
и через миг, без вопросов,
Глянут – ан нет тебя
и в помине.
Она в ответ:
Да не нужен «Форд-Фокус»,
Лучший от Балтики до Урала,
И даже не надо,
чтоб в ресторанчике «Крокус»
Музыка по воскресеньям играла.
Лишь бы сынок
одолел переходный возраст!
Лишь бы мама не умирала…
Ну, говорит, кума,
Уж с этим ты разбирайся сама.
И пошел он жить,
как прежде, на свете:
Никого не полюбил,
и не встретил
Ту, что мнилась, снилась
в мысли рвалась –
Такая юная,
что еще не родилась…
Возвращение
Вдоль тропы гуляют сквозняки,
И головки клонят васильки
Строго в направлении реки.
А заслышав медленный гудок,
Бурый пес натянет поводок
И поймает носом холодок.
Ну а в доме щелкают дрова,
Мысли превращаются в слова,
Понимаешь, что была права:
Здесь не бродит ветер перемен,
Пляшет пламя, что твоя Кармен.
Ничего я не хочу взамен…
* * *
Отмокаю на средней Волге.
Здесь мордатые, как бульдоги,
По-над клумбой львиные зевы
(Если пойти влево).
А если пойти вправо –
Там, как церковка, пятиглава
Сопка – в сочных лучах заката
Златоверха и синевата.
И моря никакого не надо,
И никакого Василия Блаженного,
За окном – берез светящаяся колоннада,
Как символ – чего бы? – ну, скажем, счастия женского.
Напиши мне. Конечно, непривычно и недосуг.
И увидимся скоро – лишь округа вспыхнет рябинами.
Я сама не люблю многословных.
И знаю, что не напишешь.
Но – вдруг?
Хотя бы по небу – строчками журавлиными.
* * *
Грохот. Крики.
Солнце над стройплощадкой
никогда не садится.
А я думала, что лебедка –
это такая птица.
А я спрашивала у прораба:
«Не часть ли вы
Той мечты – с пожизненным стажем?»
Вот увидишь, мы будем счастливы.
А дом будет светел и стоэтажен.
И так далее – на века, навсегда,
Как уже обещали когда-то.
Потерпи!
Звуки стройки – это, в общем-то, ерунда
По сравненью с песней солдата.
* * *
Ангел суровый,
Темноголовый,
Хмурится
Незнамо по ком,
Держится
Особняком.
Всё на него смотрю,
Тихо так говорю:
Ты средь бела дня –
Забудь про меня;
Средь ненастного дня –
Жить могу без огня;
Но средь черного дня –
Подними меня
Со дна,
Ото сна,
А дальше уж я сама.
Я ль потом возропщу,
Дар твой не возмещу,
В небеса не направлю
Золотую пращу?..
* * *
Расставание – это конец суетливых событий
И начало внимательной памяти.
Этой порой
Столько пишут картин! Совершают великих открытий!
Строят замков воздушных, жилых у реки под горой!
Мне отныне дано без усилий, по звездному гуду,
Узнавать, как живешь, как работа твоя и родня...
Вот и все. Не грусти, я тебя никогда не забуду.
Не проси, ты и сам никогда не забудешь меня.
* * *
Август. Полдень. Ёлок вереницы.
Три недоразрушенных избы.
Я сюда на запах медуницы
Прихожу, как в детстве – по грибы.
И брожу своими же следами.
И робею у церковных стен:
Что просить нам – траченным годами
Очевидцам бурных перемен?
(Вон и туча щерится морозно,
Будто бы уже закончен суд!)
Славы – стыдно, пониманья – поздно,
А любви не просят, только ждут.
Боже, стать бы тем седьмым коленом,
На котором завершится месть!..
Медуница нежно пахнет тленом –
Неужели горше запах есть?..
* * *
И все-таки я помню о тебе.
Так путник, заплутавшийся в судьбе,
Забыть не в силах полдень конопатый,
Перед околицей последний дом,
И речи, различимые с трудом,
И легкость не пугающей утраты...
Как больно помнить то, что никогда
Не повторишь...
Казалось – ерунда.
Но неприютно, железнодорожно
Два пламени, два карих вслед глядят.
Слова-то ладно, а вот этот взгляд
Забыть не можно…
* * *
Опять я прозевала миг,
В который пение на крик
Сменяет птичий рой.
Как поминальные пиры,
Многозначительны костры
Осеннею порой.
Лес проигрался до нуля,
Уже под ним горит земля –
Так, что слезит глаза.
Напрасно клен на страх и риск
Приберегал червонный лист –
Последнего туза...
* * *
Лес предзимней зиял пустотой...
Помню слякоть и чувство тревоги,
И отчетливый куст золотой,
Голосующий у дороги.
Вроде выболела до дна
Эта осень.
И нате вам – милость!
Но из тысячи душ ни одна
В странном месте не притормозилась.
Вот он – миг, предвещающий крах!
Ох, припомнит судьба нам истица,
Как молили о мелких дарах,
Чтобы мимо щедрот проноситься!..
* * *
Предчувствие тепла...
Мы были так живучи,
Что можем представлять
Научный интерес.
И смутно на душе.
Так праведника мучит,
Привыкшего к земле, –
Предчувствие небес.
А может, мы и впрямь
Диковинной породы?
Иначе кто б сумел,
Удачей не храним,
Не зная ни любви,
Ни Бога, ни свободы,
Прожить изрядный век
Предчувствием одним?..
* * *
Новый год,
бенефис вечнозеленых растений.
Ёлка вырядилась,
как будто школьница во хмелю.
Я в эти сутки
шарахаюсь от собственной тени
И тебя
забыть уже не пытаюсь – люблю.
День прибавляется,
мы, наоборот, иссякаем,
Жизнь отнимается у нас
без следствия и суда.
Я гонюсь за тобой,
как Герда гналась за Каем.
(«Вам не холодно?» –
«Ах, помилуйте, как всегда».)
Спят пространства,
разлукой нашей казнимы.
Спят меж нами
самолеты и провода.
(«Что вы думаете
про легендарные русские зимы?» –
«Ненавижу
эти чертовы холода».)
Так чего мы добились?
Давай с тобой подытожим:
Ты – как Этна в своих облаках –
в посторонней увяз судьбе,
Я – бреду в новый год
(«Вам не скучно?») с поздним прохожим
И, коль плохо будет вести,
расскажу ему о тебе.
Возвращайся!
Я постараюсь
возродиться к весне, как природа.
Возвращайся!
Я постараюсь
сделать радостным наше житье.
А иначе – уйди из памяти,
чтоб не было нового года.
И скорее, а то Куранты
уже затевают свое.