Поэзия метрополии

Автор публикации
Эльвира Юрасова ( Крым )
№ 2 (14)/ 2016

Стихи

ДЕБЮТ

 

Стихи Эльвиры Юрасовой – это, прежде всего, волшебное звукоизвлечение, неизбывно взыскующее всегда недостижимую гармонию. Это удивительный оркестр флейт, скрипок, дудочек, которые вдыхают и выдыхают светящийся манкий воздух. И этот воздух пытаешься схватить руками, как сам поэт пытается схватить ускользающий слог, которому дано «истолковывать вечность». И то, и другое невозможно, но ощущение невесомости после прочтения всё равно, почему-то, остаётся.

 

О. Г.

 

Морской этюд

 

Послушай,

сколько музыки во всём,

что нас с тобой

связало в этот вечер –

смычок весла над морем занесён,

волна поёт струной,

и бесконечен,

протяжен ветра здешнего мотив,

звенит цикад прерывистое скерцо,

и все аккорды сумерек вместив,

прибоя бьётся

трепетное сердце…

 

 

Ещё не поздно

 

Ты здесь,

на этом самом месте,

по эту сторону стекла,

где и душа, и тело вместе,

и лгут привычно зеркала.

Всё для тебя –

дождя длинноты

и паузы, и ветра свист,

и лист, созревший для полёта

в густую синь,

тишайший лист...

И так пронзителен и сладок

медовый привкус сентября.

И столько в вечности загадок,

и вера теплится не зря...

Ещё не поздно – безыскусно

творить, дышать и жить, спеша –

открыться сокровенным чувствам,

чтоб светом полнилась душа.

Пусть время жизнь твою итожит.

Глупа язычница-молва.

Ещё твой лучший день не прожит,

не все озвучены слова...

 

 

Ноябрь

 

На окраине осени – старый парк,

кружевного металла скупая вязь.

За оградой – аллей глубина и арок,

для прогулок отрада, и древний вяз...

Здесь раскрыт, как ладонь,

опустевший плёс,

и стоит над землёй неземная тишь.

Сон излучин речных, где туман белёс...

Ты послушен закату,

и с ним грустишь.

Листьев капает свет с золотых ветвей,

под ногами ломается хрусткий лёд,

и породистый дождь голубых кровей,

как потерянный пёс,

за тобой бредёт...

 

 

Песочные часы

 

Мозаика мира

распалась на части.

За нитью событий уже не успеть.

Часы отмеряют иллюзию счастья...

Мгновения связаны в тонкую сеть,

в которой и ты, очарованный пленник,

себя обнаружишь, судьбе вопреки,

во всём благолепии лета и лени

на кромке песчаной у тихой реки.

И синих стрекоз созерцанием занят

забудешь о бренности и суете.

А солнцем нагретый песок ускользает,

сквозь пальцы, как свет

на закатном холсте...

 

 

* * *

 

Гравюра тишины январской,

и снега белая гуашь,

где обозначен чёрной краской

пространства чёткий антураж.

Изящна графика резная,

тончайших линий волшебство –

деревьев хрупкая, сквозная

причудливость...

И что с того,

что в этом пристальном пейзаже

мы – мимолётная деталь,

весьма случайная, и даже –

подробность лишняя...

Как жаль,

что в стылом омуте окраин,

прозрачном, кажется, насквозь,

и заштрихованном ветрами

вдруг оказаться довелось.

Нам в лабиринте

улиц зимних,

ещё надеясь на весну,

спасаться нежностью взаимной

и пить по капле тишину...

 

 

Между строк

 

Ниоткуда с любовью...

И. Бродский

 

Обозначить пространство

наполненных временем слов –

где одно к одному не ложится,

а падает оземь –

прорастающим смыслом,

что разум не сразу готов

отразить, как удар –

так болезненно в сердце вопросам...

Удержать, как дыханья горячего

рвущийся жар,

искру веры... не ведать о том,

что с ней станется дальше...

Ироничный пасьянс разложить,

стариковски брюзжа,

на финальной меже

исполинской и праведной фальши.

Но вот эта... свежа,

как архангела юная дочь,

и невинно чиста,

обнажаясь изнанкой полыни –

изначальная речь,

что и муками не истолочь...

Ускользающий слог

истолковывать вечность отныне...

 

 

Деревенька

 

Храм на взгорке,

Пастораль речных долин,

деревенька – три домишка, два плетня...

За деревьями садится птичий клин

в жёлтый сумрак угасающего дня.

Так поспешен, суетлив и длинноног –

дождь, промчавшийся мальчишкой озорным,

и прибитой пылью пахнет вдоль дорог,

да витает горьковато-сладкий дым

жжёных листьев...

Лета бабьего печаль

навевает пряной осени дурман,

и дрожит жемчужной сеткой по ночам

в паутинках заблудившийся туман...

Нам, привыкшим к суматохе городской,

скучен здешнего житья неспешный ход –

время тянется резиной день-деньской,

и на завтра всё известно наперёд.

Хлеб домашний и парное молоко,

и медовых сот янтарное желе...

Прямо с грядки гостя баловать легко

деревенским разносольем на столе.

А природа хороша, как никогда!

В ярких шалях золотых под хохлому

словно кружатся деревья у пруда

хороводами цветными по холму.

День осенний спелым яблоком упруг,

жарким солнцем тень наводит на плетень,

да просторы необъятные вокруг

вымирающих российских деревень.

И последние из местных «могикан»

нас наутро к дому выйдут провожать...

Поклониться этим славным старикам –

Эх, прости...

прости-прощай, Расея-мать…

 

 

Петербургский романс

 

Купол белых небес и прозрачных ночей колдовство,

растворённое в сырости ветра над шлейфом Невы.

Зябко стынут ладони твоих разведённых мостов,

Петербург... Мы с тобой и сейчас, и как прежде, на «Вы»...

 

Но пронзительно-нежная к горлу подступит печаль,

и царапнет по сердцу увязнувшим в снах коготком –

где почти позабыты прогулки по белым ночам,

и дождливый июль, и фонтаны в саду городском...

 

Место встречи – у рвущихся в небо мятежных коней,

тот же мост в невозможное прошлое... Не перейти,

не вернуть, не прожить, не сказать ... и, быть может, честней

откупиться от памяти лет опоздавшим «Прости...»

 

Вздрогнет маятник – время, и новый откроется счёт

нашим давним потерям – не вспомнится, кто виноват...

Всё по-прежнему здесь, и Фонтанка неспешно течёт,

и всё также вальяжен и строг Александровский сад.

 

Вдоль старинных каналов, закованных в серый гранит,

невесомо клубятся туманы и тают вдали...

Город белых ночей нашей юности лето хранит,

свет далёкой любви, что когда-то мы не сберегли...

 

 

Метель

 

На перепутье дня и ночи,

когда от снега так светло,

метели торопливый росчерк

наносит строчки на стекло...

Читаешь бегло,

не вникая,

лишь сердцем постигая суть,

и тишина стоит такая,

что понимаешь – не уснуть.

Слегка подсвечен фонарями,

снег золотистою пыльцой

на полотне

в оконной раме

рисует мне твоё лицо...

 

 

Полёт

 

Прожить этот день, да не так, как все...

Себе разрешить снова стать собой –

не белкой в раскрученном колесе,

а птицей – неважно какой, любой...

 

Чтоб только под крыльями – ветра взмах,

и солнечной стёжкой пронизан путь,

чтоб небо просторное в облаках

открыло свободы простую суть.

 

И в тесную клетку привычных дней,

запомнив полёта восторг и страсть,

уж если вернуться – то став сильней,

и если смириться, то не пропасть...

 

 

В городе дождь

 

Стоптаны улицы, жмут рукава переулков,

только на площади выдохнешь – боже, весна!

Шпильками струи стучат торопливо и гулко.

Молнии острой мелькает над морем блесна.

 

Город надёжно укутан в сиреневый вечер,

ливень пустился вразнос, никого не щадя.

Терпкий лавандовый дух, и каштановых свечек

белые пятна в размытом пространстве дождя...

 

Скоро зажгут фонари на Приморском бульваре,

сквер у театра заполнится масками лиц.

Майских небес капельмейстер сегодня в ударе –

капли кантату воды исполняют на бис.

 

Приторный воздух на каждую каплю умножен,

жёлтых промокших акаций горчит аромат.

Я узнаю тебя в каждом случайном прохожем...

значит, скучаю... и дождь в этом не виноват.

 

Тонут в настойчивых сумерках влажные звуки,

дня уходящего теплится тающий свет...

Снова теряюсь на миг в лабиринте разлуки –

чувствам нет выхода... да и названия нет.