Можно сказать, что Всемирный поэтический фестиваль «Эмигрантская лира» стоит на двух тематических «китах». Нет, конечно, главный «кит», который держит на себе и заставляет функционировать эмлировскую сферу – это Александр Мельник, а также его супруга, Оксана. Но разговор пойдёт немного о другом – о двух доминантных векторах Эмлиры, о двух «территориях», на которые разделено её пространство, каждая из которых уникальна по-своему. Первое слагаемое – это поэтическое состязание русскоязычных поэтов, проживающих в разных странах и съеpжающихся на эмлировскую неделю в Льеж. Этот конкурсный период ознаменован высокой плотностью событийности и высоким уровнем адреналина. Это творческий анклав, внутри границ которого обитают люди, преданные Лире. Все они приверженцы разных поэтических стилей и техник, но все интересны и самобытны, так как планку требований к качеству текстов создатель этого конкурса и члены жюри не отпускают уже 14-й год подряд, т.е. все годы существования Эмлиры. Вторая доминанта – это фестиваль международной поэзии – уникальное в своем роде событие, собирающее под ротондой поэтического творчества потрясающий купаж из разных языковых культур. Это действо происходит, как правило, в первой части фестивальной недели, и в этом году исключений не было. «Созвездие Лиры» – вечер разноязычной поэзии – проходил, как и большинство эмлировских мероприятий, во дворце Курциус. Около четырёх часов чтения стихов на разных языках. Непосвященным это может показаться невыносимо утомительным времяпровождением, удобным разве что для заныривания в социальные сети или вотсаповские чаты на мобильных телефонах. Ведь мало того, что столько времени выслушиваешь чьи-то стихи, так еще и не понимаешь ни слова в большинстве из них. Но... Поверьте мне, в течении этого долгого вечера никто не выходил из зала, никто не зависал в экране телефона, никто не перешептывался о делах личных и насущных. Все запоем вслушивались в каждое пусть даже непонятное слово, в музыку чужого языка, всматривались в жесты и выражения лиц. Это было завораживающее, гипнотизирующее действо. Со сцены звучали английский, французский, итальянский, немецкий, арабский. На экран проецировался перевод каждого стихотворения на русский язык, но странным образом было многое понятно и без перевода.Немного позже, когда пришло время читать нам – русскоязычным поэтам, никто из иноязычных литераторов, непонимающих ни слова по-русски, так же не вышел из зала, и если и доставал/а из сумки телефон, то только для того, чтобы запечатлеть происходящее. После был общий ужин в ресторане, и чудо продолжилось. Александр Мельник и Оксана заказали для всех участников Эмлиры несколько столов, больших и маленьких, стоящих рядом. За одним из столиков я наблюдала с особым интересом. Сидящие за ним болтали весело и вдохновенно, разговор прерывался взрывами хохота и восклицаниями – со стороны вполне можно было представить себе, что за ужином собрались давние друзья, или родственники, или, может быть, коллеги, знающие друг друга много лет и имеющие массу общих тем для разговоров. Однако за этим столом находились люди из разных языковых культур – некоторые из них знали друг друга по прошлым Эмлирам, некоторые познакомились только на этой. Разговор протекал на смешении английского и французского. Это было восхитительно. В течении всего этого времени мы все постоянно общались друг с другом взахлёб, несмотря на трудности разноязычия. Для некоторых из участников, у которых даже вторые языки не совпадали (например, один человек кроме родного русского или, скажем, немецкого, владел французским, а второй – английским) беседа была практически невозможна, столько хотелось рассказать и обсудить, но отсутствие общего языка оставляло возможность общения лишь жестами, глазами и ничтожным количеством узнаваемых слов. И вопреки этому, всё было понятно. Между всеми нами возникла необъяснимая химия, и, даже не понимая полностью речь другого, мы чувствовали, что говорим об одном и том же, мечтаем об одном и том же, печалимся об одном и том же. На этом тёплом и уютном эмлировском пространстве возник свой особенный общий язык, понятный всем присутствующим – язык сердца, взгляда, Лиры (как бы пафосно это не звучало). Среди русскоязычного контингента так же присутствовали представители стольких стран, что и перечислить все сложно – Чехия, Франция, Германия, Россия, Украина, Израиль, Америка, Канада, Австралия, Бельгия… У всех у нас как раз был общий язык для общения, но у каждого был и какой-то другой, озвучивающий будни, а вдобавок целая палитра культурных особенностей, традиций и привычек, приобретённых в приютивших нас странах. При этом вся эта разнообразная палитра была абсолютно лишена негативных оттенков, резких тональностей, тёмных налётов. Я, как и остальные участники Эмлиры, самозабвенно кружилась в этом творческом недельном вихре, смаковала каждую минуту, читала свои стихи и слушала других, слушала и снова читала. А иногда, немного отстранившись, любовалась со стороны этим сплетением личностей и судеб, взахлёб и запоем общающихся друг с другом на русском, английском, французском или на языке жестов. Эти люди не испытывали друг к другу ненависти или неприязни из-за языковых или культурных отличий. Наоборот, они делились особенностями своих стран и культур, рассказывали о них, восхищались и интересовались ими. И тогда я думала о том, как удивительно и бесценно происходящее. Особенно на фоне сегодняшних реалий… О том, что эмлировское пространство напоминает мне оазис взаимосимпатии в пустыне разобщённого, странного, мира, расколотого на ненавидящие друг друга кусочки; думала о том, что это разноязычное содружество людей, пропитанное теплом, уважением и старанием понять друг друга и есть модель правильного мира, такого, каким мне бы хотелось его видеть.