Одинокий тополь на отшибе

Номинация «Там»
 
Less is more*
 
Мы имели низкие заборы
через которые
могли незамеченными для родителей сбегать из дома
 
Чтобы проникать во дворы
Хозяева которых давно и безвозвратно перебрались
 
Кто на небеса
 
Кто в далекие благоустроенные страны
С сумками набитыми кровоточащей плотью их родины
 
Мы имели незатейливые прямоугольные ворота
Которым выкололи глаза пули разного калибра
 
И если во дворе цвело фруктовое дерево
Мы населяли его
 
И набивали наши животы немытой черешней
абрикосами сливами персиками грушами тутовником
 
яблонь почти никогда не было
 
а если попадались ягоды
то затевалась перепалка
но все равно доставалось всем и всего
И ничего не портило праздничное настроение юным охотникам
 
Наевшись сами мы приносили добычу
нашим любимым родителям
Которые ругали нас за вороватость и риск
 
Иногда такие вылазки стоили жизни
Или оторванных конечностей
 
Таких детей ООН увозила заграницу
и угощала всем
что только мог вообразить детский ум
 
В часы безделия мы глядели на край неба
и с завистью вспоминали о них
 
Несмотря ни на что
Мы имели спартанскую сплоченность
И простодушие
 
Но потом добродетели стали покидать наши сады и города
 
И я вывожу эти слова белыми чернилами
по чёрной бумаге моего сердца
 
* «Less is more», an ancient Greek proverb attributed to Chilon of Sparta.
 
 
* * *
 
Девушка индейской внешности
В джинсовой куртке
С заклёпками
С глазами дикорастущей нежности
Ступнями
Ступающими робко
Откуда у тебя эти волосы
И цвет кожи
Отличный от местного
Ответь мне
Таинственным своим голосом
Вынь изо рта цветок
Великих равнин Мексики
Как тебя занесло в эти земли
Старого света
В края овечьей шерсти
И кинжала
Разрушенных башен
Изгнанного поэта
Пожранными большой державой?
Что держит твой шаг
Непрерывный
В этом вареве?
Земля
Воистину
Шар
И соперничают на ней варвары
Я знаю твою историю
Девушка индейской внешности
Но своею тебя не расстрою я
Ступай по земле моей
С миром
Как по своей
С нежностью
 
 
Номинация «Здесь»
 
* * *
 
У Атлантики на краю
Я печаль моих дней курю
 
Воздух чист как глаза ребенка
За плечами стихов котомка
 
Муза с первого дня страшна
Но зато она мне верна
 
За спиной континент и гибель
И предательство в чистом виде
 
Я сейчас навсегда уйду
Это надо иметь ввиду
 
 
* * *
Лебеди, чайки, утки, голуби,
Что вы забыли в этом случайном городе?
 
Видел ли я вас дома? Видели ли вы мой дом?
Кому из вас я знаком точно в горле ком?
 
Весть ли какую кто спрятал в заносчивом клюве
Или, быть может, послание в виде пули?
 
Строго внимая обиде моей и отчаянию,
Чайки, почему вы не отвечаете?
 
Речь и душа – это то, что лишилось защиты.
Птицы – стихи мои – пожалуйста, не молчите.
 
Вздрагивайте! Кричите!
 
 
Номинация «Эмигрантский вектор»
 
* * *
 
Я ночью слушал Баха и старел.
И сон не шёл. И свет болезный тлел.
И над пустыней плакали созвездия,
Как гроздья виноградные, как весь я,
 
Оторванный от плоти и могил,
От гениев, из тени коих пил
Героику, величие обета,
Бесстрашие любви и твердость света.
 
И шум блуждал. И крылья тяжелели
Над озером – подобно ожерелью
Летящих птиц. Господь нас всех обрёк
На эту красоту и этот рок.
 
 
* * *
 
Я поймал себя не то чтобы на мысли
а скорее на ее отсутствии
 
Раньше в новых городах
Поэзия глядела на меня своими красивыми умными глазами
Ее бутоны вспыхивали тут и там
Источая свет и слёзы
 
Сейчас поэзия это одинокий тополь на отшибе
К которому нужно прокладывать желание
 
Паром несет меня по мраморной ухабистости Босфора
Над городским стамбульским полотном горит закатное солнце
Способное довести до слез
 
А я не могу оторвать взгляда от корабельной цепи
Бренчащей в моей памяти