Поэзия диаспоры

Автор публикации
Марк Вейцман ( Израиль )
№ 1 (25)/ 2019

Была бы боль...

 

Марк Вейцман полон энергии, полон жизненной силы, несмотря на пролетающие годы. Таковы же его стихи – энергичные, экспрессивные, крепко сбитые, молодые. Печаль, боль одних стихотворений – не жалобные, не слезливые по своей интонации, они суровы и строги. Другие стихи полны иронии, улыбки, лукавства, неожиданны в поворотах сюжета (а на удивление читателя у автора немало сюжетных стихов, уложенных в два-три катрена). Они точны по слову, убедительны в своей образности и метафоричности, свежи в рифмовке. Поразительно живой поэтический голос.

 

Д. Ч.

* * *

 

Была бы боль –

Стихи напишутся,

Была бы роль –

Актёр отыщется,

Была бы снасть –

Охотник справится,

Была бы страсть –

Объект появится.

 

 

* * *

 

Зычно, хрипло и картаво

Говорят в моей стране.

Это так вульгарно, право,

Это, право, не по мне.

 

Но, не мудрствуя лукаво,

Так скажу: «Прекрасно право

Зычно, хрипло и картаво

Говорить в СВОЕЙ стране».

 

 

* * *

 

Вот моя деревня,

В смысле городок.

Вот мои прозренья

В verce-точка-doc.

 

Вот моя заначка –

Пачка табака.

Вот моя собачка

В качестве сурка.

 

Вот из Забугорья

Прибыл в Бейт-Шеан

Славный стихотворец

Суриков Иван.

Вот он ест гречаник

С рыбным пирогом,

Вот поёт, печальник,

«Степь да степь кругом»,

 

И ему, похоже,

Вторит Цви Ханок,

Что, по слухам, тоже

Очень одинок.

 

И увозит Далья

в свой Иерухам

чувство состраданья

к русским ямщикам.

 

 

ТЕОРИЯ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ

 

А когда мы бежим вдоль активно густеющей поросли

И озёрных зыбей,

Наша масса, Эйнштейн, что по-вашему функция скорости,

Не растёт, хоть убей.

 

Да и время никак не желает идти на попятную,

А всё больше в песок,

И, башкой на бегу зацепившись за ось ординатную,

Расшибаешь висок.

 

До эфирного ль ветра адептам кефира стареющим?

И любовь не про них.

И, скрипя селезёнкой, Пегас на полёте на бреющем

Покидает денник.

 

И чреватая болью всё чаще печаль безотчётная

Тянет за душу, но

Навязать самовольно свой выбор системы отсчёта нам

Никому не дано!

 

 

* * *

 

Там, где строения блочные

Глушат настырный прибой,

Строки рождаются точные,

Будто бы сами собой,

С тем, чтобы, встроившись запросто

В нового времени пласт,

Наше постылое авторство

Сбросить с себя как балласт.

 

 

* * *

 

Полвека ждал беды

От смычки инфернальной

Державной лабуды

С реальностью банальной.

 

Теперь слежу, уныл,

За ходом и исходом

Всамделишной войны

С придуманным народом.

 

 

* * *

 

Не впечатлил. Не показался.

Не убедил. Не победил.

Остервенился. Нализался.

В водоотстойник угодил.

В реанимацию. В палату.

В больничный морг и на погост.

Зажилил долг. Не внёс квартплату.

Подвёл невесту... Вот прохвост!

 

 

* * *

 

Ненароком написалось:

«Были в юности дружны,

Но с годами оказалось,

Что друг другу не нужны».

 

Написалось ненароком

И отнюдь не в чью-то честь.

Пошутил, а вышло боком.

Хошь не хошь, а так и есть.

* * *

 

Слепила девчушка из глины уродца

И всласть напоила студёной водицей,

И спать уложила в тени у колодца,

И ноги укрыла узорной тряпицей.

 

Глядеть на него никому не велела,

В кино не пошла, пообедать забыла.

Сидела над ним и глядела-глядела,

Страдала-страдала, любила-любила...

 

 

* * *

 

Седьмой десяток разменяв едва,

Достойно распростилась с амплуа

Красавицы слегка простонародной,

Чтоб сделаться старухой благородной.

 

Ссутулилась, скукожилась, зажалась,

Лишь ненароком в памяти моей

В своём обличьи прежнем задержалась...

Азохэн вэй!

 

 

* * *

 

По свидетельству учёных, обмишурился Кручёных

Со своими ДЫР, БУЛ, ЩЫЛ.

Этот спился, тот заврался. Велемир перестарался,

Казимир переборщил.

 

И как следствие – расплата. За утратою утрата,

Бездна чёрного квадрата, мир, разъятый на куски,

Брат войной идёт на брата...

Доигрались, мудаки?!

 

 

* * *

 

Брокер весел, директор доволен,

Спрос изучен, маркетинг не врёт.

Чем репризы пошлей и фривольней,

Тем сильнее хохочет народ.

 

Ну а клоун – он всё понимает.

Возвращаясь домой чуть живой,

Перед тем, как налить, вынимает

Из нагана патрон боевой.

 

 

* * *

 

Коловращение

Делишек суетных,

Предощущение

Зловещих сумерек

Невозвращение

К теплу домашнему

И отвращение

К себе вчерашнему.

 

 

* * *

 

Её друзья... Её родня...

Уйти, уйти скорей!

Я знаю: ей не до меня,

Но медлю у дверей.

 

В прихожей тихо, ни души...

Лицо моё горит...

А вдруг да скажет: «Не спеши.»

Но нет... Не говорит.

 

 

* * *

 

...И на зов этот старческий, хриплый,

Укрупняясь на фоне зари,

Вновь является верная рыбка:

«Ну чего тебе, дед, – говори!

Авокадо из райского сада?

Бельведер из дворца Сан-Суси?»

«Ничего, отвечает, – не надо.

Ты старуху мою воскреси»...

* * *

 

Дождь с утра, говоришь? – Поздравляем!

Не пойдёшь огород поливать.

Сорок с лишним в тени? Представляем!

Не помчишься девиц растлевать.

 

Предал друг? Изменила невеста? –

Это было и будет всегда.

И работа не движется с места? –

А вот это и вправду беда!

 

 

* * *

 

Не сумел разрушить стену догмы

И листок из Книги Судеб выдрать.

Вот и даму сердца, верно, мог бы

И пообразованнее выбрать.

 

Чтоб его без совести зазренья,

С едкою улыбкой на устах

Не костила, ставя ударенья

В самых неожиданных местах.

 

 

* * *

 

Мужик, одетый бабой, неприятен –

Не потому, что ноги волосаты,

Не оттого, что ржут по-жеребячьи

Его дурацких шуток адресаты

И наглостью попахивает дерзость,

С которой он приличья нарушает,

А потому, что собственная мерзость

Его самооценку повышает.

 

 

* * *

 

Не пеняли, не гоняли, козней не чинили,

Но не поняли, канальи, недооценили.

Не смогли извлечь из Слова кайфа и урока,

Бесталанного другого предпочли пророка

И помчались за убогим по кривой дорожке.

Как сказал профессор Бокий: «Помылылысь трошкы» –

Обмишурились немного. Ах, какая жалость!

На зарплате, слава Богу, это не сказалось...

 

 

* * *

 

Ветви свесились голые, позабыв о тепле.

Тебя нет в этом городе, тебя нет на Земле.

Как запавшая клавиша – над тобою плита.

Чаша старого кладбища тишиной налита.

Всё на свете кончается,

Обрывается нить.

Даже чувство отчаянья

Не могу сохранить.

 

 

* * *

 

Не сумел из сердца выскресть,

А когда сошлись дороги,

Резко взгляд отвёл, как выкрест

От хоральной синагоги.

 

Постоянству изумился

Этой муки, этой жажды.

Но назад не устремился:

Не меняют веру дважды.

 

 

* * *

 

Во сне он вышел вновь на поле,

Как встарь, под номером седьмым

И был за гол, забитый вскоре,

Отмечен Бесковым самим

И космонавтом Гречко лично.

И потому-то поутру

Немного дольше, чем обычно,

Протез пристёгивал к бедру.

 

 

Анна Виноградова. «Прогулка». Картон, соус. 30х18 см. 2019 г.