Кристоф Меккель. Шапка-невидимка. Стихи 1957 – 2015 гг. (перевод с немецкого Вальдемара Вебера) – М., Летний сад, 2020. – 96 с., ил.
Эту книгу я прочёл с большим интересом. Парадокс, но в век информации мы почти ничего не знаем о современных зарубежных писателях, как будто кто-то нарочно их от нас спрятал. Вот и книга немецкого поэта Кристофа Меккеля (Christoph Meckel, 1935 – 2020) называется «Шапка-невидимка». Хочется сказать большое спасибо поэту и переводчику Вальдемару Веберу, который взвалил на себя ответственную миссию быть посредником между немецкими поэтами и русскими читателями. Крупнейшие немецкие поэты, на мой взгляд, не могут писать неинтересно, поскольку в предшественниках у них – такие большие личности, как Гёте, Гейне, Новалис. Рильке тоже писал по-немецки, и всё это с детства оказывает влияние на становление молодых немецких лириков. Кристоф Меккель, о котором пойдёт речь, к сожалению, уже покинул этот мир. Но яркий след его духовного присутствия в мире, безусловно, остался.
Я читал книгу Меккеля с той страницы, где она сама открылась, – и первым стихотворением, которое меня зацепило, был «Христосик». Это стихи о киллерах, которые издевались над кем-то приговорённым к смерти человеком так жестоко и утончённо, что сама процедура напоминала распятие Иисуса Христа. Так думали даже сами изверги, эти нелюди, которые производили экзекуцию. Что поразило меня в этом драматичном стихотворении? Наверное, русский поэт – любой – не стал бы живописать казнь человека. Он, конечно, написал бы о страданиях несчастного, изъяв из картинки портреты его мучителей. Наши писатели постоянно говорят об «униженных и оскорблённых». Считается, что Чикатило и ему подобные не заслуживают упоминания в художественных произведениях. Их нужно наказать умолчанием. Это не ново – ещё древние греки требовали «забыть» Герострата, который поджёг храм Артемиды. А вот у немецких писателей такого внутреннего табу, похоже, нет. И хорошо – сочувствие к страждущим сохраняется, а картина преступления становится ярко кинематографичной.
У Кристофа Меккеля были неординарные взгляды на поэзию. Он обнародовал свою эстетику в «Слове о стихах». Не могу не процитировать его откровения по этому поводу: «Стихи – не парник для разведения красоты. / В них речь о соли, горящей на ранах. / В них речь о смерти, о сожжённых наречиях. / О патриотах, лица которых похожи на кованые подмётки. / Стихи – не столярный цех, где лакируют правду. / …Стихи – край смертельно раненной правды».
Что меня удивляет в лирике Меккеля? Полистилистика, разнообразие его творческих поисков и подходов. Читаю одни его стихи – в них немецкий поэт предстаёт громовержцем и кипучим деятелем, вроде нашего Маяковского. Читаю другие – в них он тонкий наблюдатель, лирик тютчевского плана. И очень легко ошибиться в истинной природе его таланта. Но если мы посмотрим его биографию, многое становится понятным: Кристоф много путешествовал по Европе, Мексике, Африке, жил во Франции, преподавал немецкую литературу в американских университетах. Сама жизнь склоняла Меккеля к многообразию и полистилистике. Кроме того он – поэт во втором поколении: его папа тоже писал стихи. Отсюда – множество литературных влияний, литературоцентричность его личности. Вместе с тем, стихи Меккеля не спутаешь ни с какими другими даже в переводе: в лучших из них он – борец за правду, часто – неудобную. Но далеко не все его стихи социальны. В «Шапке-невидимке» представлена разнообразная лирика поэта. «Влюблённые простирают / навстречу друг другу руки, / на мёде и цвете неба настояна песня цикад. / В плену у любви, беззащитные и нагие, / пригвождённые поцелуями к чёрной стене ночи. / Кожа содрана с плоти, содрана плоть с костей, / голый сустав умоляет ночь / поскорее уйти, поскорей умереть». Мы видим, что в основе своей стихи Кристофа Меккеля экспрессионистичны. Его лирика глубоко парадоксальна – счастье у него не совсем благодать, несчастье – не совсем неудача. Есть какие-то червоточинки, которые разрушают у поэта полноту бытия. Но, может быть, полнота жизни – в единстве противоположностей?
Вторая половина двадцатого века, а именно тогда происходило становление Кристофа Меккеля и расцвет его творческой деятельности – время крупных личностей. И по творчеству Кристофа мы тоже ощущаем, что он – «больше, чем поэт». И действительно, он ещё и – художник-график. Его графические работы тоже представлены в «Шапке-невидимке». Есть там и стихи о художниках. Судя по всему, не чужд был Кристоф Меккель и авангарду, вырастающему из фантазий. Вот, например, его стихи, посвящённые Иерониму Босху: «Как-то раз я в страну твою ездил / на санях, запряжённых в кряхтящую чёрную снежную рыбу. / Кучером был павлин / с костлявыми крыльями, мы / мчались в стеклянное царство рыб / по улицам длинным с балаганами и райками. / Я видел тебя сидящим в стеклянном дворце, / кидающим камни, но стекло почему-то не билось, / это было комично, Босх, – ни одного осколка. / Ты восседал в том дворце, а акулы и раки на тебя, / шипя, нападали. / Ах, как кучер смеялся!».
У Меккеля – самое обычное немецкое лицо. Ни за что не догадаешься, что это поэт милостью божьей. Безусловно, Кристоф – это модернист, сын ХХ-го века. В «Шапку-невидимку» вошли верлибры из разных периодов жизни поэта. Его образы впечатляют и запоминаются с первого раза, например: «Бог, поранивший палец, из капельки крови вишенку сотворил». Хочу горячо поблагодарить Вальдемара Вебера, переводчика книги, за это пиршество духа, за возможность прикоснуться к пёстрому и удивительному миру выдающегося немецкого поэта.