Родилась в 1982 в Петербурге. Долгое время жила в Австралии, с 2012 года живёт между Швейцарией и Францией. Стихи публиковались в журнале «Формаслов» и на сетевом литературном ресурсе «Полутона».
Участник поэтического вечера «“Эмигрантская лира“ в Париже» фестиваля ЭЛ-2024.
Где они, недотроги?
Странное место — автобус забирается еле-еле.
Не дыша проезжает обрывы
и осевшие кресты.
Выше, выше — тут уже не памятники, так —
в пластике фотографии
и в горизонтальной небесности иногда силуэты птиц.
Тошноты трели, протянутая рука —
в ней таблетка.
Рассасывать! Тебе не надо сейчас пить.
Ползти. На святую то ли гору, то ли холм —
там прохладная глубокая пещера,
там в развевающихся лентах дерево
и сероватый монастырь.
Над горою — солнце, в глазах — слёзы:
на ветру кто-то задул свечу и перец обронил.
Я стою поблизости в полузабытой тени.
Дерево вздыхает, хлещет
лентами голубыми и красными,
иногда синими.
Плохо видно — то ли солнце на горе, то ли туман:
их тридцать. Мне немного больше, чем сорок.
Они не знают, они моложе меня,
улыбаются для черно-белой вечности,
куртки непродуваемые — для походов, палки — для опоры,
я уже давно горюю о двоих из них.
Место странное — в пещере прямо за порогом
озеро надмирное песню всем поёт.
Ищет путь свой по холму источник.
В ранних сумерках я по бревну бреду через него,
падаю и не протянута рука. Не больно — на дне песчинок перешёпот,
камни милосердны и круглы.
Место странное:
гора ли, не гора,
холм дерево пещера монастырь ручей.
Всех птиц тут птицелов поймал,
и тридцать человек однажды были здесь,
а с этими людьми была и я.
* * *
после кораблекрушения
что собирает море?
шёпот совсем ещё новых досок
смолу для забот обо всех
свет потерпел имя —
красноволосая ростра
надписывает рыб и водоросли,
повеселевшие от пролитых вин
беззащитный мрамор на берегу
от боли складывается
в ступени и мавзолеи
шрамы камня —
в карманы
всем знаменосцам
могучая месть моря —
соль грызёт на памятниках слово
ищут непокоя непокорные
карты и краски к побережью точно прибиты
виноградники,
захлебнувшись, падают оземь
дети без имени реют как флаги
ногами сильными
от вымысла прочь
* * *
если бы у меня был брат
я для него бы танцевала
письма писала бы ему на крыльях
нездешних птиц, чтобы вернее долетели
на кусте малиновом шипы все оборвала бы
и дверь открыла
когда бы у меня был брат
поле рядом с домом было бы футбольным
а не кладбищем животных
и шила бы ему мячи я из ненужной кожи
мальчишеские крики собирала бы в браслеты.
брат
если бы со мной ты был
я пчёл бы приручила и золото с их жал
на кубки бы перелила.
пух с животов их подарила
на платок тебе — звенящему и ясному
пустынник-брат
мы переходим мост
навстречу острову и слову — там церкви были
ледоход и корабли
нам жжёт ладони воск
на набережных и в глухонемых колодцах
больше не поют
никто нас не зовёт
о, милый брат, становится теплее
намажь мне йодом руки и говори
рассеянная везде линия – жизни листа, травы
мне глаза закрой
не видеть те пожары
птиц искалеченных и оленей, хоронящих своих
прямо перед моим окном.
брат мой, брат,
пусть голубые будут у тебя глаза
остальное всё неважно —
главное
не такой как я
и все равно такой