ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2009. Конкурс поэтов-эмигрантов
Номинация «Стихи о родном крае, о Родине, о географических, исторических и культурно-языковых корнях»
«Вновь я посетил…»
(два стихотворения)
На посещение Москвы
С добрым ангелом на атасе,
Дабы злобный рок не накрыл,
Под щадящею сенью крыл
Глохчем так, что помилуй, Спасе.
В этот смутный вечерний час
Между честным ментом и вором
Лепит снег, и черней, чем ворон,
Небо – черный провал начал,
Пережженных в золу закатом.
Время теплится, как свеча,
В этот темный России час
Между катом и депутатом.
И бескрайня Столица-ночь,
Всевзыскующа, как облава.
Долгорукой своей забавой
Позабавиться-то не прочь.
Вот и в этом провале лет,
Может, нас она заказала
И забыла? Спасенья нет?
Оборвется неровный след
Между улицей и вокзалом
В чертовне московских дорог –
Перестроечном царстве беса.
И всему подведет итог
Росчерк черного "Мерседеса".
Чур нас нынче. Помилуй, Спасе.
Нынче рифм, как в прошлом, порыв.
Хлебом-солью да водкой красен
Стол, который нам друг накрыл
Под щадящею сенью крыл
С добрым ангелом на атасе.
На посещение Самары
Когда талан мне на майдан*
Пошлет судьба рукою царской,
Тогда меня – ей-ей, братан! –
Тогда лихой аэроплан
Меня примчит к Луке Самарской.
Как сердце застучит мое!
Я здесь, как ни крути, а дома.
Здесь все знакомо. Ё-моё!
Мне здесь до боли все знакомо.
Чучмекским людом полон зал.
Бред пограничной процедуры.
Таможни жадные глаза
И гордо-наглые – ментуры.
Я – иностранец, посему
Для них для всех недосягаем.
Меня им не мочить ногами.
А сам не знаю, почему
Смятенье к месту пригвоздит,
Рыдание возьмет за горло…
Но добродушно ржет "Не бзди-и!"
Преображенный в зону город.
Конкретно, без слюны слащавой
Каляк он держит: "Ты – жиган!
Мы отменяем "по рогам"**,
Тебя мы все за все прощаем.
Ты наш, ты русский до конца,
Хоть и живешь средь иудеев.
Мы от тебя, пацан, балдеем.
Балдеем от тебя, пацан!
Гуди, братан, гуляй-пляши.
Кусок на кон тебе бросаю".
Ноябрьский ветер по мусалу
Наотмашь хлещет от души.
Измордовал – и был таков.
В лесах безлистых рыщет волком.
Над Волгой – дым от шашлыков
Кавказских. Над великой Волгой –
Церквей потемкинских кресты.
А за фасадами – разруха?
Россия, Родина-маруха!
От красоты ли, простоты
Любовью странной любишь ты.
Твоя охота – как неволя.
Люблю тебя. Чего же боле?
Ночной тоски, душевной боли,
Или сердечной пустоты?
*талан на майдан (блат.) – приветствие игроков перед карточной игрой, пожелание удачи: талан – удача, майдан – в данном смысле, то, на чем играют в карты (платок или газета).
**по рогам – старое зэковское выражение, означающее поражение в правах, запрет на проживание в столицах и областных центрах.
Номинация «Стихи о стране нынешнего проживания»
Поэт в Беэр Шеве
Исход субботы. Темен небосвод.
Хамсин* сухой горячей пылью дышит.
Компьютер нем. А он… Он хмуро пьет.
"Погода чертова! Хамсин меня убьет.
Соб-бачья жизнь! Опять никто не пишет".
Никто. Тоски угрюмый беспредел.
И вдохновенья призрак улетел.
А жизнь – как жизнь: жестока и проста.
С измятого газетного листа
Священные каракули иврита
Оповещают: столько-то убито.
И далее убористым петитом
Идут убитых этих имена.
Орут соседи, и – почти война.
Мерцают старой почты письмена
Со старого овального экрана.
Не пишут из России, и она,
Далекая-далекая Татьяна,
Не пишет. Душно, и почти война.
Война! Общенародный сдвиг по фазе.
Опять кого-то замочили в Газе.
А в будущем – египетская тьма.
А жизнь пуста, жестока и напрасна.
Война. Атас! Страна сошла с ума:
Закрыли все веселые дома
И выслали украинок прекрасных.
Увы. И всех в сердцах назвав на "м",
Охота сделать жизни резюме.
На севере, в России, снег, поди,
И до идиотизма – перестройка.
Куда летишь, родная? Осади.
Валит в веках лихая Птица-тройка,
Тачанка, паровоз, головомойка,
Истории Олимп, ее помойка.
А ты, как зверь, с дороги уходи
С привычной болью ноющей в груди.
Почти война. Соседи голосят.
Горячие, чернильны ночи крылья.
Зачем дома веселые закрыли?
Да, нешто, делать в руку в пятьдесят?
Просматривает, пальцами хрустя,
Ряд строк неровных. Кашляет от пыли.
И громко вслух: "Да сколько бы ни крыли,
Меня прочтут потомки и простят.
Ведь любят нас потом, когда зарыли".
*хамсин – горячий юго-восточный ветер, на Ближнем Востоке дующий весной и осенью и приносящий с собой тучи мельчайшей пыли.
Монолог к Ахиллу
Ты обиду забудь, Ахиллес.
О Патрокле подумай, о друге.
Ты – герой, твои тяжкие руки,
Как лозу, рубят вражеский лес.
А Патрокл – он дитя, Ахиллес,
Храбрый мальчик, что в драку полез.
О Патрокле подумай, о друге.
Я и сам, ты же знаешь, Пелид,
Сердцем злую лелею кручину.
Я и сам, наглотавшись обид,
Бросил все, убежал на чужбину,
Испытать роковую судьбину.
Жизнь проходит, а сердце болит.
Так нам боги судили, Пелид.
Я, хотя на чужбине тужу,
Волю светлых богов не сужу
И по внутренностям не гадаю.
Я себя, как могу, соблюдаю:
С незнакомыми водку не пью
И с "мимозами" "роз" не рифмую,
За зеленым сукном не блефую,
Грозноликих вождей не пою.
Год сменяет в забвении год,
Да сердечной усталости гнет.
Я устал от убитых людей
И от этого вечного лета.
Ядовитой пыльцой марафета
Сушит ноздри хамсин-лиходей.
Как-то так: ни идей, ни плетей.
Лишь земля, добела разогрета,
Принимает убитых людей.
Жизнь проходит, а сердце болит.
Вознесем всесожженье, Пелид,
Всеблагого Владыку понежим,
Люди, персть мы земная, понеже.
Словно гривы коней вороных,
Вьется дым приношений двойных.
Сердце поедом гложет кручина,
Множит ночью недобрые сны:
На поля иудейской войны
Провожать полурусского сына.
Номинация «Стихи об эмиграции, ностальгии и оторванности от языково-культурных корней»
Отъезд
1.
И вот опять срываюсь я на крик:
"Живут же люди – с них и взятки гладки!"
А мне – в эпилептическом припадке
Весь искорежен расставанья миг.
И кажется, Сам Бог не все постиг
Еще в творимом Им миропорядке.
Все душераздирающее – речи.
У милых лиц – гримасы боли резче.
Безумнее и горше – взмахи рук.
Орет "Разлуку" хрипло черный кречет,
И ложным обещаньем скорой встречи
Я целование – иудино?! – дарю.
Ну, вот и все. Застыв в дверях вокзала,
Прости мне, Русь, что сердце вдруг устало
Переживать твой черно-алый бред.
За тщетный бег от бесконечных бед
Прости и знай, что лучше мне не стало.
Какая боль уж только не пытала.
Какой вины на мне уж только нет.
2.
Все пройдет. И зима заметет
Там, в России, дома и могилы.
Лишь безумного сердца полет,
Этой птицы больной перелет,
Досягнет до Отчизны немилой.
И оно там останется жить,
И оставит меня, и обманет.
И заставит опять ворошить
Память ТУ и как будто бы жить.
А само будет – ТАМ – сторожить
Улиц глушь и безумие мамы.
Там – пойдет колобродить-бродить
По пурге в жути уличных линий,
С безымянской шпаной разводить
Тары-бары по фене, бродить
И покинет меня, и покинет
На-все-гда. И пустые года
Электричкой пустой пронесутся
И упьются собой вдрабадан,
И уснут, и уже не проснутся
Никогда, никогда, никогда.
А в России зима заметет
И оконные рамы, и раны.
И безумного сердца полет
До Отчизны родной досягнет.
И забудет далекие страны
Сердце, и без меня заживет.
Вольной птицей больной обернется,
Чей безумен прощальный полет.
И ко мне никогда не вернется.