ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2010. Конкурс поэтов-эмигрантов
Стихи о родном крае, о родине, о географических, исторических
и культурно-языковых корнях.
УСЛАДА
Соловьём не петь мне – и не надо,
не парить туманом – ни к чему.
Есть в душе моей особая услада –
тяга вечная к порогу моему.
Есть мгновение – открыты настежь двери,
голос матери моей нетерпелив:
«Дождались мы возвращения потери;
заходи уже, рассказывай, чем жив…».
И отца лицо с налётом полу-грусти,
но во взгляде – не слабеющий огонь;
на крыльце в лукошке сладко дремлют грузди –
лес им видится, поляны ли ладонь?
Звоном детства из узорного окошка
разливается манящий душу свет
и нечаянно стекает, как дорожка,
прямо к озеру сквозь мглу вчерашних лет.
Сад в молчании, в ветвях зевает вечер,
заунывно где-то всхлипывает выпь.
И на небе, над которым веет нечер,
звёзд пока ещё не высеялась сыпь.
И несётся соловьиная рулада
над туманом, ускользающем во тьму…
Есть в душе моей особая услада –
тяга вечная к порогу моему.
* * *
Беларусь – гнездо России.
Надо мною, как циклон,
пепел жертвенной стихии
заслоняет солнца клон.
Подо мною, как живые,
остриями в небосклон,
словно раны ножевые,
кости вымерших племён.
И встают из шахт тифозных
рудокопы вновь и вновь,
отряхая с век бесслёзных
зачерневшуюся кровь.
Не вздыхая, не внимая
страху, скрытому стопой,
травы бурые сминая,
на меня идут толпой.
И, звеня кремнём, упавшим
на чугунной мостовой,
произносят ртом уставшим:
мы мертвы, а ты – живой?
Что тебе о нас известно?
Память ходит без следов,
обволакивая бездной
пожирающих годов.
И, оплакивая вкупе
род и речь на все лады,
вместе с нами канешь в глуби
забытья и темноты.
День и ночь кричать по-вдовьи
будешь с нами или врозь:
разорённое гнездовье,
высыхающая Россь.
2Стихи о стране нынешнего проживания.
МЫ
Глаза белорусов синее неба
и глубже байкальских вод,
они переполнены силой хлеба,
богатством пчелиных сот.
Душа белорусов нежнее самых
цветущих весной садов,
она освящает склонённых в храмах
и вносит смиренье в кров.
В руках белорусов, как песня птичья,
звучнеет забота вдруг,
они терпеливы до безграничья
и хлебосольны сам-друг.
Судьба белорусов грустнее, может,
болезни и клеветы,
она, умирая, живёт и множит
сияние правоты.
Сердца белорусов вернее богом
внушённой любви скупой,
они разрываются ненароком
и тихо, как почки весной.
ЗДЕСЬ ДЛЯ МЕНЯ
Здесь для меня всегда – всё старое и новое.
Здесь я один и не один, как ночь и день.
Здесь мною обожаемое личико, как тень,
за мною по пятам – зовёт на всё готовое.
Я ухожу и остаюсь… А на твоих словах
налёт ещё горячих чувств: я своего добьюсь,
и страх, седой, состарившийся и сутулый страх,
что я в чужую дверь однажды постучусь.
Что брошу ласку я, пресытившись дорогой,
вернусь к себе домой, – хоть это и банально, –
туда, где в малом ощущается так много,
туда, где каждая минута изначальна.
Прости, но мне желаннее, милей в добре и зле
земля, что грела босы ноги чистотелом, –
с тобою уходя всем духом и всем телом,
себя частицу оставляю на родной земле.
Я остаюсь в незамутнённом предосенье,
в лазурном пении мудрёных петухов,
и снова думаю: так что ж такое кров?
какая сила в нём? какое откровенье?
Здесь для меня всегда всё внове по весне.
Здесь первая моя строка – как богом данная.
Здесь ты, моя и не моя, но всё ж – желанная,
зелёной осенью являешься ко мне.
Стихи об эмиграции, ностальгии и оторванности от языково-культурных корней.
ЗАГАДКА
Мой край не весел, не печален.
Кленовый запах для меня переворот.
И я, спокоен и отчаян,
дом покидаю, где меня никто не ждёт.
Где словно тлением объяты
и брёвна древние, и сад, и окон ряд,
и только клёны на закаты
глазами изумрудными глядят.
Замыслил я поступок в жизни.
Мне шумный город – притягательная суть,
но этот шум, как шум на тризне,
что тяжким камнем опускается на грудь.
И хоть с годами нету сладу,
я думаю, что чувства мне не врут,
что, возвратившись, как отраду
я вновь увижу клёнов изумруд.
Я ухожу, но что я оставляю
в саду гниющем, в доме набекрень?
Себя частицу или стаю
раздумий, исчезающих как тень?
Ни то, ни это. Всё случайно.
И только окон рассыпающихся ряд,
и брёвна древние, как тайна,
и клёны вечные зовут меня назад.
* * *
Русский язык на вкус
напоминает корочку хлеба
в тот переломный момент
неугомонной твоей фортуны
или триумфа, когда
быстробегущий корабль разбился,
всё утонуло, но ты,
неисправимый баловень света,
выброшен на берег, где
беспрекословно царствуют камни
в полном безмолвии, и…
в памяти нет ничего вкуснее
корочки хлеба.
2008г.