ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2010. Конкурс поэтов-эмигрантов
Номинация «Стихи о родном крае, о родине, о географических, исторических и культурно-языковых корнях»
Объявление
На окраине села
умирала хата.
Заколочено окно -
словно глаз с бельмом.
Ветер силится сорвать
объявленье мятое
С предложением купить
старый дом на слом.
А когда-то здесь играл
ветер занавесками,
Было время - остужал
слишком жаркий спор.
Почему же не слыхать
больше смеха детского?
Стал холодным и пустым
прежде шумный двор...
Разлетелись кто куда
выросшие дети,
Да на Пасху померла
их старуха-мать.
Дом не нужен никому...
Отчего же ветер
Так стремится мятый лист
со стены сорвать?..
«Реквием» Анны Ахматовой
«Это был обряд: руки, спичка, пепельница –
обряд прекрасный и горестный...»
Лидия Чуковская
о знакомстве с «Реквиемом» А.А. Ахматовой
Ах, спичка, пепельница, руки –
Прекрасный горестный обряд...
И обезумевших от муки
Очей восточных скорбный взгляд.
Но «Черный ворон», слава Богу,
Сегодня прилетел не к ней.
... И снова тянется дорога
Цепочкой злых ночных огней.
Пятьсот расстрелянных рассветов –
Семнадцать месяцев тоски.
Ну как в России быть Поэтом,
Когда вся жизнь – взаймы?! Виски
Сдавил тяжелый нимб терновый,
И боль пронзительно-остра.
Голубкой рвется в небо Слово,
Но кровь течет из-под пера...
Номинация «Стихи о стране нынешнего проживания»
Розы на платье Эстер
Уже поспевает шашлык на шампуре,
Сокрыты веселыми масками лица.
В весеннее празднество с именем "Пурим"
Предписано всем от души веселиться.
Вот девочка платье Эстер примеряет.
Мальчишка - конечно же! - рыцарь отважный.
У "ангелов", что в небеса воспаряют, -
Блестящие звезды на крыльях бумажных.
Вот свитки прижал к себе "старенький ребе",
Скользят по щекам змеевидные пейсы.
Народ мой, тебе уготованный жребий
Еще неизвестен. Пока неизвестен.
На тоненьких пальчиках - заусенцы,
Но нет исключений из принятых правил.
И Аушвиц, или по-русски - Освенцим -
Небожьим перстом в небо трубы направил.
О, да! "Все пройдет..." - Соломона печатка
Извечною мудростью нас утешает,
Но новый Аман приготовил взрывчатку -
И розы на платье Эстер расцветают...
Монолог беглой рабыни (Exodus)
Мой Моисей - усталый и печальный -
Глаза от солнца заслонил рукой.
Оно всходило над землей недальней,
Где не дано ему найти покой.
И вслед за ним, я, беглая рабыня,
Воздев ладони над горячим лбом,
Взывала ко Всевышнему о сыне,
Чтоб никогда мой сын не стал рабом.
...И снова выхожу я из Египта,
Как в стародавнем, памятном году,
И на пьянящий запах эвкалиптов
Через пески Синайские бреду.
Нет, не в погоню за небесной манной
И медом с молоком - спешу на зов,
На свет моей Земли Обетованной,
Земли праматерей и праотцов.
Иду к высокой, безграничной сини,
Внезапно осознав в конце пути:
Я сорок лет блуждала по пустыне,
Чтоб наконец к самой себе прийти.
Номинация «Стихи об эмиграции, ностальгии и оторванности от языково-культурных корней»
Иудейская пустыня
(Путевые заметки на трассе
Иерусалим – Бейт-Шеан)
Марсианский пейзаж Иудейской пустыни:
Словно Фата Моргана, сменяя наряды –
То в зеленом она, то в лиловом, то в синем -,
Разукрасила серые горные гряды.
Горки – пухлые, будто бы щечки ребенка,
Только ранние их испещрили морщины.
По шоссейке, прочерченной линией тонкой,
Пролетают в свободном паренье машины.
Но они посторонние в мире затишья.
У дороги колючки жует старый ослик.
Только он в этом диком пейзаже не лишний –
Разделяющей вехой на «до» и на «после».
Здесь – на стыке эпох – на костре бедуинки
Выпекают лепешки, пропахшие дымом.
Как «волшебный фонарь», изменяя картинки,
Облака торопливо проносятся мимо.
Снова Фата Моргана измятые платья
Примеряет горам под потоками света.
В этом странном разладе времен я – некстати,
Как пришелец с далекой, холодной планеты.
Два пейзажа (Ностальгический сонет)
С берез неслышен, невесом
Слетает желтый лист.
Михаил Исаковский
Мне с этим жить до гробовой доски.
И значит, нужно привыкать смиренно -
Боль прятать за улыбкой Гуинплена,
С трудом сглотнув тугой комок тоски.
Так отчего в промозглый Новый год
Я вновь игрушки вешаю на пальму
И память выжигаю, как напалмом,
В надежде, что «до смерти заживет»?
А два пейзажа так и не слились
В душе моей в единую картину.
И вот над экзотической куртиной
С берез летит неслышно желтый лист...
И ностальгия колет сердце. Но
Я новое рисую полотно.