ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2011. Конкурс поэтов-неэмигрантов
Номинация «Неоставленная страна»
ЦВЕТУЩАЯ АКАЦИЯ
Воздух пьянел от цветущей душистой акации.
Слесарь Василий на месте застыл от смущенья.
Сверху грудастая Геня в одной комбинации
Драила стёкла и рамы – вот это везенье!
Сердце стучало кувалдой в груди от желания.
Пусть разведёнка…и дочь – что за имя?! – Ребекка.
Вася, решившись, неловко промямлил признание,
Чем подписался на длительный срок (четверть века).
Били посуду нечасто, лишь время от времени.
Оба работали. Всё было, в общем-то, славно.
Геня, смущаясь, шепнула: «Васёк, я беременна».
Сына, рождённого в муках, назвали Иваном.
Вот и Ребекку, уже волоокой красавицей,
Хмырь провожает, прощаясь, небрежно облапав.
Вася, увидев, спросил только: «Он тебе нравится?»
Ярким румянцем в ответ возмущённое: «Па-па!»
Годы скользили неслышно, меняя течения.
Слово «свобода» – бесплатной добавкой к отъезду.
Геня с Василием, выбрав рецепт поколения,
Тоже решили сорваться с привычного места.
Только судьба, до сюрпризов уж больно охочая,
Всё изменила: в два месяца Гени не стало.
Плакал Василий в обнимку с приёмною дочерью
(Как-то сложилось с ней лучше, чем с сыном Иваном).
Снова июнь. Столько лет утекло незамеченных!
Мало кто вспомнит сегодня красавицу Геню.
Только акация – раной в душе незалеченной –
Также прекрасна в душистую пору цветенья.
И БУДЕТ ДЕНЬ
…И будет день. И поутру роса
Слезой прозрачной соскользнёт с травинки.
Ответной влагой заблестят глаза
От ягодно-предательской кислинки.
И птица пролетит, вспоров крылом
Холстину неба, - это ей привычно.
А пёс лениво поплетётся в дом,
К заоблачным полётам безразличен.
Кусочек мира. И понять пора -
Здесь даже горечь для души отрадна.
Жгут сор и листья. Сизый дым костра
Взметнётся в небо нитью Ариадны.
ГОРОДСКОЕ
Бежала улица. Металась переходами
(В саваннах огненных их родичи красуются),
C фатальной лёгкостью прощалась с пешеходами:
Обмен фигурами вничью с соседней улицей.
Витрины, вывески, афиши, объявления…
«Сегодня бу…», «Билеты по…», «…конечно, с паспортом».
И жалась к стеночкам не столько от смущения,
Как от сигналившей напористой опасности.
Бежала улица – ни слова об инерции!
Там, на углу, в пальто, когда-то светло-бежевом,
Под видом бойкой, но сомнительной коммерции
Весна предложит ей букетики подснежников.
В платок замотана. Мелькают руки в варежках,
Интересуясь лишь купюрами помятыми:
- Да разве дорого? Держите сдачу, барышня!
Какая, право, бутафория занятная…
Бежала улица. Бузила, пела, плакала.
Витрины льстили по привычке ей: «Красавица…»
Не поддаваясь на аврал шумов и запахов,
Застыла пара и…глядите – обнимаются!
Ну вот, споткнулась! Любопытство наказуемо.
И, соблазнившись от досады чебуреками,
Бежала улица, гремя привычно сбруею:
Гудками, фарами, свистками, человеками.