ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2012. Конкурс поэтов-эмигрантов
Номинация «ТАМ»
ГОРОД 2
Хохочущий, забывший имена,
по купола ушедший в грязный сумрак,
ты мажешь кобальт ядовитой умброй,
боишься яви и не знаешь сна,
не различаешь крови и вина
и, если б встало солнце, ты бы умер.
Посмертным дымом выжженных лесов
от неба ты сумел отгородиться,
и над тобою умирают птицы,
в последний крик вложив последний зов,
и даже эха нет от голосов,
и скоро будет некому молиться –
прощальный луч пройдет по чердакам
и станет красным – нож, и красной – булка,
и небо схлопнется как пыльная шкатулка,
отрезав путь немногим сквознякам,
и темнота, как смерть из переулка,
застопорит секунды на века.
* * *
Я вышел из тебя, страна моя,
как из трясины вырастает стебель,
а ты, как нежить, уползаешь в небыль,
всех вышедших и выживших кляня.
Ты в нас влила отравленную кровь
и воздух свой, тяжелый воздух тлена,
и нам ходить до пятого колена,
меняя плоть, и отчество, и кров,
обзаводиться временным жильем,
аукаться в чужих координатах,
спасать себя в религиях и датах
и мыкаться в язычестве своем,
таскать свой горб и в радости, и в зле,
в любом лесу выискивать осины
и ненавидеть кислый запах псины,
преследующий нас в другой земле,
где первый свет был под ноги пролит
и вычернен уборщиком из тени,
когда мы вновь мозолили колени
в знакомом плаче сладостных обид,
не слышали, как тихо, предлежа,
настраивая сбитую программу,
играла ученические гаммы
и пела пробужденная душа.
Исход померкнет, ярость отлетит,
созвучья перестанут обновляться –
какая мера будет наполняться
итогами заморского пути
и всем ли хватит чистого питья
из утренней невыдуманной чаши,
когда все наше станет вдруг не наше
и мы с тобой не будем ты… и я…
Номинация «ЗДЕСЬ»
ГОРОД 1
Над городом, увязнувшем в земле,
Над всей землей, от неба отошедшей,
кружится вестник полусумасшедший
и бьется боль в надломленном крыле.
Он смог взлететь и понял свой предел,
где запах пота борется с озоном
и видно как в оцепененьи сонном
уходит город вниз под весом тел,
и в одурь, как в зыбучие пески,
сползают плазы, театры, караоке,
секс-шопы, фитнес-клубы, дрязги, склоки,
влечений приземленные истоки,
предательства, измены от тоски –
кончаются отпущенные сроки,
и город погружается в пески…
Кричи, душа убогая, кричи!
Кружи и плачь над спальными районами,
тревожь их сон измученными стонами
в надежде быть услышанной в ночи.
Зажатая меж небом и землей,
гортанью приближаешь возмужанье
и круг за кругом, в долгом послушаньи
зовешь и будишь спящий город мой.
* * *
Здесь все позволено – и жить, и умирать,
и зову следовать, и следовать позыву,
на горестном краю с последнего обрыва
примериваться вниз, чтоб долгая игра
закончилась, – и отползти трусливо,
и полночь пережить, и все начать с утра.
И снова выйти в путь, где дышится легко
и солнце бьет в глаза, слепя крестообразно,
где безмятежен шаг до нового соблазна,
пока вокруг тебя лишь мед и молоко,
где год – как день, и день – как долгий год
от сладкой блажи к строгому блаженству,
от самозванства – к самосовершенству…
И крест качается, и тяжек переход.
Номинация «ЭМИГРАНТСКИЙ ВЕКТОР»
* * *
Война приходит каждому своя,
селясь везде – внутри тебя и возле,
и делит белый свет на «до» и «после»,
в колокола тяжелые звоня.
Небесный свод, теряя высоту,
становится землей и пахнет хлебом,
и ты, еще живой, взлетаешь в небо,
как часовой, забытый на посту.
Горячим пеплом замкнуты уста
и длится миг, и колокол все глуше,
и сквозь тебя летят другие души,
кристалл земли деля на полюса.
* * *
Я лежу на земле. Сквозь меня прорастает трава,
дождевою водой, как слезами, меня омывает.
Я, наверно, лечу, по пути забывая слова,
и живая трава, словно землю, мне грудь разрывает.
Не осталось обид, и разлук пережить не дано…
Как ненужная милость, уходит нелепица звуков,
и в родных именах расплываются очерки букв,
и несется навстречу раскрытое в небо окно,
за которым темно или мне не доступен тот свет –
между тенью и дном, замороченный в лютом посмертьи,
бесконечно молю о каком-то другом милосердьи,
о каком-то другом… милосердьи… которого нет.