ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2012. Конкурс поэтов-эмигрантов
Номинация «ТАМ»
КАШТАНЫ
Сегодня по-детски охочусь:
О случай! Как с неба, добро
К ногам упадёт, и отскочит
Колючий зелёный покров.
Со звуком подковы – щипковый
В ветвях ли сокрыт инструмент? –
Каштан, в мановенье расколот,
Сияет, упав на цемент.
И старый, и малый, усталый,
Веселый – как в танце: наклон,
Потом, распрямляясь – с каштаном,
С каштаном, зажатым в ладонь!
Лишь ветер взыграет ветвями –
И цокот, и рыжий конёк,
Легчайший, испуганный нами,
Куда-то бежит со всех ног.
Добыча моя без корысти –
Как в детстве, как сына труды.
Но чудо какое! Лучистый,
Коричневый, чистой воды...
И розовой тоненькой кистью,
Зеленые только вчера,
Октябрь окаймил этих листьев
Распахнутые веера.
Автобус нейдёт – и не жаль,
Мне дав на бегу передышку.
Каштаны! Кидаюсь вприпрыжку!
Последний вы мой урожай.
Притихшее солнце чуть-чуть
Мне тёплые трогает щеки,
И стены домов невысоких,
И улицы старую грудь...
Сейчас – никакого потом! –
Всмотреться в тебя, насмотреться,
Мой город, мой берег и дом,
Одесса, Одесса, Одесса.
...Отъезд – даже слова в обрез.
Летят сувениры с небес.
* * *
Поведи мелодию приветно
По излому чайки в струях ветра,
Поведи мелодию по верху
Крон ковровых кобальтова цвета,
Через лето - о сией минуте,
О волне закатной цвета ртути
И червонных к горизонту лентах.
О неповторимости момента,
О тепле созревшего бульвара,
Лестнице широкий и пологой...
Старенькую скрипку из футляра
Вынимай - и трогай струны, трогай!
За спиной в каштановой аллейке
Старые зеленые скамейки,
Слева - наизусть, и то же справа,
Милая знакомая орава...
А в глазах, когда закроешь, зданья:
Позови любое на свиданье -
Приползёт, в карнизах и балконах,
Выбоинах, вывесках, вазонах,
Дряхлую влача кариатиду
И врача знакомого квартиру,
Или погребок - вниз три ступеньки -
Где стихи и песни без копейки...
Первых дружб озноб и легкокрылость,
Двор сквозной, где тень любимой скрылась
И навек - за горем и за морем -
Тень твоя замешкалась в дозоре...
Поведи по памяти, об этом
Давнем дне и часе невоспетом,
И - вперёд, где вечно будет память
Звуки слышать, на колени падать…
Номинация «ЗДЕСЬ»
КАНАДЕ
Болело сердце, и с утра
Сабвэя поезда свистели.
Родимый мне букет растений
Здесь расцветал и умирал.
В горчичных пятнах, болен, жарок,
Бессильно обрываясь вниз,
Был в третьем качестве так жалок
Двуликий тополиный лист...
Дубовый- кожаный, крепчайший,
Настоян на семи ветрах,
Былинный, банный - той же чащей,
И Соловьём, и Русью пах.
Кленовый лист венцеобразный
В стране кленового листа
Был мне собратом и соблазном
Чужие обживать места.
Когда бездомною кукушкой
Рвалась, не помнящей родства,
Желтела малая опушка
За билдингами три и два.
И я, бессонная, кружила
И, горстью поднеся к лицу,
Вдыхала их – как ворожила
В том, в городской черте, лесу.
И вдруг рябиновым морозом,
Как дома в городском саду,
Дохнул ноябрь на голомозом,
Вчерашнем, неокрепшем льду.
Еще пространная, пустая,
Для глаз и сердца без примет -
Страна, теплея и впуская,
Осенний зажигала свет.
И ласку малую приемля,
Держась за тоненькую нить,
Не Новый Свет – большую Землю
Учила заново любить...
* * *
B cтране, где я живу не приживаясь,
Лбом к спящему ребенку прижимаясь,
Рождённому беспечной, молодой
В стране, залитой памяти водой,
Что светится сейчас и вам – не лгите ж! –
На дне озёрном, словно бы град Китеж,
В стране, что вся заключена во мне,
Как поле маков в маковом зерне,
И, прорастая, мучает ночами,
Охлёстывает памяти бичами –
Отрекшись трижды, не спастись от чар! –
О родина, о дерево Анчар...
В другой стране, где я сейчас живу –
Физически, безбедно, наяву –
Сограждане любого цвета кожи
Со мной, друг с другом схожи и не схожи,
И на морозе общий пар валит,
И хладное содружество царит.
А если б локти сдвинули для смеха,
Была бы шуба из обрезков меха
Всех континентов фауны, всех рас
Разительный, стремительный заквас...
Но улицей бреду как целиной,
Как по едва просохшей тверди Ной,
И равнодушно ли, великодушно –
Позволено мне быть насколько нужно,
Насколько это неизбежно – мной,
И чёрным мхом стелиться по стене
В стране, что вся заключена во мне...
Номинация «ЭМИГРАНТСКИЙ ВЕКТОР»
РОЖДЕСТВО В ИММИГРАЦИИ
Америка. Мороз по Фаренгейту
Звенит, или насвистывает флейта
Предрождества? Пехотная страда
Прохожих и проезжих. По сугробам –
Хвоя, словно обрызнуты укропом,
И холода слезящая слюда.
Господство предложения над спросом
Отхлынуло. Подчищенный морозом,
Разбив наивный огоньков цветник,
Громадный, грешный – город так кристален! –
Лаская глаза вымытый хрусталик,
Рождественской открыткою возник.
Внутри витрин – надышанные ясли
И восковой Марии профиль ясный,
Коровьих ликов праведный покой,
Вверху – звезда, ватт шестьдесят едва ли...
И жалюзи железные упали
Над шара половиною другой.
Куда податься с грузом доли лишней?
Мулом, верблюдом, или – лучше – рикшей,
Дистанцию затылком и спиной
Проболевая меж собой и грузом –
Тридцатилетним прошлого союзом
И от него отрезанною мной.
Как армия в чужих снегах загрязнув,
Я по снегам писала кровью красной
Как сорвался блистательный блиц-криг...
Унылый волк, воспитанный в неволе,
Вне клетки - в непонятной боли вою,
Оттуда – запахи, отсюда – крик.
Но тоненькая флейта не стихает.
Дым ангелов фигуры обтекает,
И в прорезях крылытых голубых,
Тоскуя смутно, вечереет небо,
Таится умолчание без гнева
На вопли и вопросы горемык...
ЭМИГРАЦИЯ
Слепа была, глуха была вначале -
Не чёрная овца, не белый грач:
Глаза глядели в то, что за плечами,
В ушах прощанья продолжался плач.
Вослед земля, которую любила, страна моя, которую кляла,
Такою журавлиной, слабокрылой тоской необозримою плыла.
В тумане слёз, в их дымовой завесе, в разорванном на части естестве
Тонули беды, окликали песни, бежало детство по морской траве.
Решенье трудно нажитое застив, таким укором - Бог не приведи! -
Глаза друзей, святых икон глазастей, трагически светились позади.
Одна разлука чёрным стягом била
На том бездомном, на стальном ветру
Меняя поезда, и странной силой
Назад влекла к родному недобру...
В пути на миг Италия в ладони брала, закоченелого птенца
Дыханьем грела... в целом закордонье не позабыть прекрасного лица.
Потом снега обрушились слепые, сплошные, семизначные снега,
И снежный дом, как заяц, я слепила, в болезнь и спячку до весны слегла.
Но март - дитя, дикарь – бесцеремонно
Толкает дверь, колотится в груди,
Расклеивает веки: "Сколько можно!
Очнись, живи и раны береди.
Былое географией не стёрто,
На карте жизни - новая страна.
Твой голос слаб - пусть тихо и нетвёрдо,
Но партию свою вести должна".
...Толпа вокруг - семижды семь наречий, да из рук вон как хороши дела,
И русских песен и противоречий полна, плыву, "губами шевеля".
Чужой язык прихлынет и отхлынет -
То я нема, то речи закрома,
И - некому, и - не с кем, но отныне
И это выбираю я сама.
Еврейским счастьем, вековым кочевьем
Подхвачена, горюя и любя,
Судьбы ни милосердней ни плачевней
Я не прошу у Бога для себя...