ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2012. Конкурс поэтов-эмигрантов
Номинация «ТАМ»
А НА ФОТО ПРАЗДНИК
Ты смеешься – словно плачешь,
позади война!
Только так и не иначе –
на дворе весна.
Довоенное надела
платье – крепдешин,
но тебе совсем не пелось
с муками души.
На лице твоём лишений
скорбная печать:
«Как же после всех крушений,
да с нуля начать?»
В гимнастерке нараспашку,
с полым рукавом,
наливал в «гранёный» бражку
дядька-агроном.
Надрывается гармошка –
хриплые басы,
на закуску лишь картошка,
не до колбасы.
Эх, бравурная речовка,
праздничный салют!
Вместо ремешка – бечёвка,
нищенствует люд.
Гармонист махоркой пышет:
«Спит военный лес…»
На скамейке, где сидишь ты,
всем хватает мест.
Руки у тебя в занозах,
жизнь так коротка…
утираешь тихо слёзы
краешком платка.
А потом со вздохом трудным
платье – крепдешин
убрала в комод, покуда…
Так там и лежит.
Дом, работа, первоклассник,
зеркало, комод…
фото… А на фото праздник,
патефон, фокстрот…
легкомыслие, прощанье...
живы все пока
накануне убыванья
в полк РККА.
Фото… черная тарелка –
голос на стене…
Ходики играли стрелкой,
время шло к войне.
МЕМОРИАЛ
Все как прежде: немею, благоговея.
Инженерная улица, площадь Искусств...
Рядом пенится Невский, и трудно поверить:
Там заботы мирские, здесь – думы и грусть.
Как не помнить! Асфальт заметала поземка,
Тормозами тревожно пропело такси.
Может, здесь Саша Блок повстречал НЕЗНАКОМКУ?
Может, мокрый был снег или дождь моросил?
Словно падали с неба цветы в твои руки,
Непогода везде разметала вуаль.
Я запомнил кашне из колючей злой вьюги,
Как тебя увлекало в мятежную даль.
И толпились дома в безучастной округе,
В сквере ветви плели стихотворную ткань,
Все в природе внушало мне мысль о разлуке,
Собирая обильно-печальную дань.
Утром первый трамвай.
В порт.
Пятнадцатый номер.
Он стучал и качался, как пьяный матрос,
Этим стукам я вторил, дыша на просторе,
Море мне рихтовало в мечтах перекос:
«Антенны – как струны гитары,
Играй – только струны не рви.
Поможет волна океана
Зализывать раны любви».
Ну и что – не сбылось.
Коль тянуться, так к звездам,
Безрассудно поверив, как в Бога, в себя.
Все больней по душе ностальгии полозья…
Как забыть, Ленинград через жизнь пронося!
Номинация «ЗДЕСЬ»
ФИНСКОЙ ПРИРОДОЙ НАВЕЯННОЕ
Сопки, покрытые девственным лесом,
Камни, обильно поросшие мхом.
Кто-то в суровом мирý поднебесном,
смело с котомкой бредет напролом.
Путник чужой, как видать, издалёка.
Кто, окаянный, заглянет сюда?
С Запада, Юга он или с Востока?
Что его гонит? Любовь – не беда!
Знает ли этот бесстрашный бродяга,
страстно гонимый несбывной мечтой,
что за любовь не получит награды
и никогда не вернется домой?
Шелесты – будто бы кто-то талдычит
голосом вкрадчивым свой приговор,
то ли какие-то птицы курлычат,
то ли колдуньи словесный узор.
Словно расступятся ели и сосны,
солнце пробьется, мелькнет синева…
Эти глаза! Эти кущи, как космы,
будто ресницы – осока-трава.
В этих глубоких глазах лучезарных
очень легко невзначай утонуть.
И незаметно в пучине коварной
тихо закончится тягостный путь.
Лысые скалы облизаны волнами.
Волны ленивы, сонливы на солнце.
Солнце задумчиво смотрит на море,
местность щетиною будто поросшую
и на деревья фигурой не стройные,
что не желают протягивать ветви,
скромно к стволам сиротливым прижатые.
Им не хватает энергии солнца,
щедро раздаренной южным широтам.
Солнце невесело в этих краях.
А заштормит, и деревья пригнутся,
трогая землю в молебном поклоне.
Редкий листочек в смятении выдержит
шквальный удар безрассудного ветра.
Шторм беспощаден к уставшим, но с истовой
верой прильнувшим к граниту корням.
Будет ли шторм для деревьев последним?
Их не спасает ни мох, ни расщелины.
Солнце не хочет на это глядеть,
И поспешает уйти восвояси.
Где-то Земля, может быть, на слонах,
здесь же она на трех льдинах покоится.
В ХЕЛЬСИНКИ ОСЕНЬ
В хельсинкских парках – эквилибристика,
это не в цирке и вовсе не мистика!
Осень играет последними листьями,
напоминая исконную истину:
юность со старостью кружатся парами,
радости в жизни вальсируют с драмами.
Ветер осенний сердитыми шквалами
всех награждает шальными ударами.
Листья упавшие – это уставшая
желтая бывшая зелень вчерашняя…
Утки, призывы природы проспавшие,
ориентиры на юг потерявшие…
Дождь ручейками, извилистой линией…
А в магазинах огни, изобилие…
Песни поют телефоны мобильные…
Просит прохожий кого-то: «Пойми меня…»
Мечутся души в путях и распутицах,
где же та печка, к которой притулиться?
Судьбы людские, как карты тасуются,
пересекаются также как улицы.
Лик городской, светофорами мается,
чьи-то глаза нам навстречу бросаются,
но никогда больше не повстречаются,
нравится это нам или не нравится.
Сентиментальное время затмения –
площадь, видения как наваждения.
Торс Александра и в бронза-творении
память, история, предубеждения…
Время уходит – природой так велено,
Русь, как империя, Русью потеряна…
Звездами падает тихо, растерянно
первый снежок на погон Маннергейма.
Номинация «ЭМИГРАНТСКИЙ ВЕКТОР»
1990 ГОД, ПОЛНОЧЬ – 17-18 ИЮЛЯ, ПАССАЖИРСКИЙ ПОРТ, ТЕПЛОХОД «КОНСТАНТИН СИМОНОВ», ЛЕНИНГРАД, СССР.
Если б я захотел,
Я на родину мог бы вернуться.
Иван Елагин
Прощай, родная сторона,
мой бег необходим…
Пусть верит, что хлебну сполна,
начальник-гражданин.
Пусть рвет у визы корешок
на «Выезд» погранец,
и вслед глядит на посошок,
уверен: мне конец!
Храни же паспорт мой, ОВИР,*
и корешок на «Въезд»,
передо мной открылся Мир,
и весь его окрест.
Ноль-ноль часов, ноль-ноль минут,
парит в ночи душа,
без паспорта, где «пятый пункт».
А денег – три гроша!
Но есть Надежда и Мечта,
и Случай, и Судьба,
отнюдь не райские врата
туда, где ждет борьба.
Чужой язык, другая жизнь,
законы бытия…
И снова, будто бы на бис:
работа, дом, семья.
Вернусь… возможно… как турист…
приеду чужаком…
И отвезет меня таксист
туда, где был мой дом.
Не фантики, не чешуя,
чтоб ставить жирный крест!
Храню на память визу я
без корешка на «Въезд».
___
*ОВИР - Отдел Виз и Регистраций
ЧТО ТАКОЕ СЛОВО «НОСТАЛЬГИЯ»?
Что такое слово «ностальгия»?
Это умиление Россией?
Всхлипнув, вытирать публично слезы,
непременно вспомнив про березы?
Сидя в кресле, в шелковом халате,
охать по убогим избам-хатам?
Щедро «за бугром» дарить матрешки,
коньячку приняв на грудь немножко?
И при свете рампы театральной,
вскинув длань, с лицом многострадальным
восклицать: «Немытая Россия!»
Велика, да вот, мол, не счастлива!
Крыть дороги трехэтажным матом,
намекая, чем страна богата?
В кураже эстрадном повторять:
«Нет, умом Россию не понять!»
Эх, комфортно, господа, радея,
издалеча поминать Расею!
Возвращайтесь, Господа и Дамы!
Нет уже большевика с наганом,
Ноги в руки и айда в Россию –
там излечитесь от ностальгии.
С лужи олигарх окатит грязью,
чтобы знали, как из грязи в князи!
Мент, «мигалка» – это для порядка,
вам дадут зарплату – по остатку.
Захотите жизнь прожить не даром?
Поборитесь с телефонным правом.
Коррупционерам чтоб не в масть,
разделяйте бизнес, суд и власть.
И везде – общественный контроль.
Вот тогда и патриот вы, и герой!
Ждет Россия с Розою Ветров,
с коммуналкой, стадом в пять коров…
Ранится душа? – посыпьте солью,
больно станет истинною болью.
Очень разнолика ностальгия,
и для каждого – своя стихия:
для кого – с трибуны эйфория,
для кого тяжелая, как гиря.
Что такое слово «ностальгия»?
Вы попроще б что-нибудь спросили.