ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2012. Конкурс поэтов-неэмигрантов.
Номинация «Неоставленная страна».
* * *
И свежесть утренней росы
в пространстве приторном,
над пристанью нависшем,
И вздох воды
в стальном кольце,
поток родившем,
И золотые купола,
литые в золоте купельном
палых листьев,
И луч розовощеких
пышных гор,
размытых кистью,
И разошедшийся
без удержу февраль, –
В глазах – и озеро,
и сталь, и даль,
И звон трубы,
вдали растаявший
так сладко,
И дно гондол,
по лону вод
шагнувших шатко,
И шум кулис,
дающий снам искусство яви, –
Ворвались в утро,
объявляя бой без правил.
* * *
Выйду в день светлоокий
Испить лучезарность глаз,
Око за оком
Мне шлют несказанный спас,
Вслед моим листьям опавшим
И стопам моим вслед
Шлют лучезарность
Моих нерожденных лет.
Поступью твердою –
Как будто я знаю, как –
Выйду, где вëдро
И где проступает знак
Сумерек, не успевших
Сбежать, пока солнце жгло.
Сумерки вешние
Поймаю там за крыло.
* * *
Вот и осень — извечное сладкое это вино.
Мы пощады не просим — давно пламенеть нам дано.
И ветер, что бьётся в усталости дня, всегда был юн.
Безмолвие стыло... Настало время растущих лун.
Меня сожгли Серафимы белым пламенем вечным своим.
Мы стоим недвижимы, у ног наших стелется дым.
Этот лилейный белый атлас внутри был ал,
Этот лев всех речей, всех вех — он голос мне дал.
Во мне эта музыка, я слышу её как вечное Cлово, как вечный звон.
Эпохи уходят — как миг, как день, как сон....
Эта планета перевернулась и изменилась тысячу раз,
А мы — такие, как были. И вот, наконец, наш гость у нас.
И я держу в руках своих это сладкое имя и Его любовь,
И мне кажется, что из каждой руки моей хлещет кровь.
Но как сладок был этот воск золотой, взятый мной из златых уст.
И сосуд, что трепещет под робкой рукой, — он мог быть пуст?
Но, может быть, глаза Твои, руки в золоте дня мне только снятся?
И я падаю ниц — и мне только Словом подняться.
Эти кони — их гривы в строчку — резвы и спесивы, летели вскачь.
Вселенная улыбается мне, но я слышу плач.
Огонь, всегда огонь! Пощади — дай хоть каплю влаги!
Млечной свежестью награди ещё не тлевшей бумаги.
Эта волна накроет всех, но не меня — я выпью море.
Вселенная плавится с золотом дня в безумном хоре.
Мои нивы уже сожжены давно, и давно под паром.
Под этой белой жгучей Луной я лежу, как Сахара.
К которому дню поспевает вино, я, право, не знаю.
Реки мои налиты давно — я перезреваю.
Во мне так много дня, что пусть вокруг опять стоит ночь.
Распластавшись, ало идёт заря — я твоя дочь!
Её нем огонь, малиново-неумолимый.
Рубит лёд заря — и гонит льдины.
Тихо алкая, безмолвие льдин так трепетно тает.
И твой поединок один на один никто не сыграет.