ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2013. Конкурс поэтов-эмигрантов
Номинация «ТАМ»
И ТОЛЬКО ЭХО
В каком я веке заблудилась,
В каком году?
Звук колокольцев - прокаженных -
Куда бреду?
Кто нагоняет справа лесом?
Что впереди?
Один туман...
И только леший в дуду дудит.
И за пеньком,
Сверкнув очами,
Бездомный кот...
Что там грохочет за плечами?
Чей конь идет?
Чей крест затоптан на дороге?
Чей это след?
Один туман...
И только эхо хохочет вслед.
А за порогом брезжит утро,
Неясный свет,
И что там будет,
Что ТАМ будет?
Меня там нет…
Я ТАМ ЛЮБИЛА, ТАМ ЖИЛА
Давно забытый запах – дождь прошел.
Нет, ливень лил с утра и до утра.
И вот дошел - до самого нутра,
Где чувства, запах, цвет и осязанье
Преобразуют все в воспоминанья.
Я вижу парк и дождь. Я не одна,
Со мною Зонт. Чего-то не хватает
Мне в той картине – ветер налетает,
Уносит Зонт, а я – за ним – стрела!
Ах, да, я там любила, я жила…
И Зонт – в руках! Мне снова хорошо.
Давно забытый запах – дождь прошел.
Номинация «ЗДЕСЬ»
ПРИРУЧИ, ПРИРУЧИ МЕНЯ…
Кружится улица. Карусель. Жаркое небо. Мелькают лица черные, белые.
Музыка длится, ни на что не похожая. Что я делаю здесь, прохожая?
Приручи меня, шепчу как молитву, город, к небесам, земле,
к тем, кто до смерти дорог.
Приручи, не пускай в мои сны снег в окне, ворона, стужу. Не нужно.
Я и сама тебя приручаю ракушкой, камешком, всякими мелочами.
Например, фонари так отчаянно светят ночами…
Где-то в жизни другой тоже по стенам плясали тени,
и сидела девочка на моих коленях, сказку слушала и засыпала.
Все повторяется, все с начала.
Вот они бегут – Хэн и Мари – внуки мои. Кричат: «Ханут цаацуим!».*
Покупаем игрушки. Весело им.
А я едва-едва поспеваю и, как молитву, шепчу: приручи, приручи меня, город,
жажду мою утоли, по другим небесам голод.
Там тоже солнце триста шестьдесят дней в году.
И осыпались яблоки у соседа в саду.
И стучится клен в мою дверь. Не веришь? Не верь.
И здесь деревья приходят в гости. Дни рожденья справляют.
Только как их зовут, - не знаю, не спросишь. Глухонемая…
Просто дерево. Значит, тень. Присядем. Такой бесконечный сегодня день.
Что? Хочешь чаю? Сейчас, дорогая. Вот только еще прошепчу:
приручи, приручи меня, тебя приручаю…
*Ханут цаацуим – магазин игрушек (иврит).
ПО УЛИЦАМ ЕРУСАЛИМА
По улицам Ерусалима,
Кофеин и базара мимо,
Минуя древние кварталы,
Где отблеск на каменьях алый,
Где дух всевечный ожиданья
То воскрешенья, то свиданья,
Где разум уступает место
Душе и таинству совместно,
Где у Стены – глаза и лица…
Здесь точка мира.
Здесь вершится!
Номинация «ЭМИГРАНТСКИЙ ВЕКТОР»
ГДЕ МОРЯ КРАЙ...
Я полюбила свой бездонный день,
Когда слова молчат, и страсти - под замком,
Когда мой каждый час расписан и знаком,
И медленно крадется следом лень.
Она пришла и сетью оплела:
Недвижимы теперь мои крыла,
И, значит, надо снова путы рвать,
Превозмогать усилье - и летать...
По комнате, где мир мой так широк -
Вот кухня, стол, вот дверь, а вот - порог,
Где стройный ряд забытых каблуков
Сияет счастьем маленьких подков.
Теперь назад. К окну, где моря край,
И чайки взгляд, мелькнувший невзначай.
ВИДИШЬ ЛИ…
Видишь ли, дорогой,
ты сегодня проснулся так рано, что разбудил меня.
А мне снился ты, молодой. И память привычно болела и ныла.
И день за окном был унылый.
А там, во сне, была комната наша, и стол,
и янтарная ваза, в которой не переводились цветы,
желтые и голубые, - любые. Помнишь, дарил их ты.
Солнце играло в шторах, и занавесок узоры
были похожи на фрески южных каких-то стран.
Было светло и чисто. И счастье было. И близко
пела о чем-то пластинка. И капал на кухне кран…
Да, сон был, явно, в руку. Вспомнив любви науку,
ты приготовил мне кофе и говоришь слова.
Кажется, я их знала. Что-то о нас, у вокзала.
Да, я тебя не слышу. Просто смотрю в глаза.
Что ты сказал? Любима? Ах, я совсем забыла…
Слышишь, поет свирель.
Нет, это бред, конечно. Хочется в бесконечность
сна завернуться снова. И падаю я в постель.