Надей

ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2014. Конкурс поэтов-неэмигрантов

Номинация «Неоставленная страна»
 
Надей
 
Надей, надёванный натужно,
             в колодицу,
                полосьями чернобелья
                                    всемью
                наружу,
без словести,
       но посторожь -
            оттудажен;
понеже:
           уж мы - неждей
           дъшцой посплюжих?!
Вставали ж, раньше,
                      хлёбом росторопш,
                 по чёрторыям;
всклёчь - дергачом,
                 над чибисовым вспёрьем
                                            брыльъм?!
Зарубою, заробою
                 гнъдлыми,
припомь - найдём:
                  несть перевода гнущенце?..
                  так мы им -
                               гущу́ узо́рых,
                                         сокровы́х,
                                         крапив-рубах,
                  в обмёт подлыни!
Попомень: звятцы -
                   не в земле,
ей свят-намолы не хватает,
                           кое-где,
вот нынчи - жывень;
      пусть пляшется, пока залёгшие -
                                   в межине,
                пустельже:
над нами в нуждень -
                   дух стоит святой:
                   над хатами,
                   над потрохом тороп,
                   над каждым лопухом:
                          пърной,
                          полынний…
 
 
Кромешный Киеве
 
Аще по-утру довлеет куполиный вой:
Шолом тебе, Кромешный Киеве чумной!
Хоть выноси, так вещно свят,
                               икается?
Небесной мерницей, небось,
                  нащупан невозврат,
                  что ж - причитается…
В шелку долгов, понеже обеспечен,
   как воля неги бееесконееечен,
   злат воротами, зад - во рже;
толпа твоя травлёная в же
                                           ле
                                             зной
                                             бане;
 во весь, прореженный гнильцой,
                                       щербатый  рот,
раскатывает пастораль щедрот
                      по дня меже…
Весь  в мышце промыслов и семицветьи мыслей,
первичных и вторичных полых смыслов,
без выбора и спроса пар,
                       сцепя в заторе, как в затворе,
                                    дрожательным параличом,
сврачует гонор камельков угар,
и рвань, пахучая густою ворванью…
 
Метелкой по углам, что со стола - горстя,
                 ужо по пятницам случится,  
                                               претерпишь уход,
                                               как стременную на…
Чтоб коренная Замкова Гора
         и пристяжные по обоим берегам,
             cорвались жирной тройкой,
                               да, «восьмёркой», «шестисоткой»,
ин, поллитровкою, да, выкурить,
                                чтоб вырвать  досуха досуг,
хоть гневом не корми раздетых слуг
                                      благую плоть…
 
Уж, тут-то, впору третью маску,
                               как третью грудь,  
                    на Мельпомену наколоть…
 
Мешая гущу толочёным сублеском,
                       извозит ночи чернозём
                       пустынным утренним песком  
                                            шалтай-недоcып;
на поросли - небриты росы,
     избитой тары взрачные торосы,
                             и только – цок… 
Ловни пустой глоток…
Чего ж, ты  вымахал такой, без  спросу?
Пора молодчику и в молодило – полежать;
                                   хотя - ни зги не жаль...
Ложь голову на грудь:
                       не бойсь, не сброшу...
 
 
Десна
 
На мётлах,
      с корнем вырванных,
                      шутя -
                      кабаний гон,
По старой — в греки из варяг,
      до пенных ворохов
      на мокрых мордах 
                         преданных коряг;
 
Эх, молодая удала -
                      в топольем кружеве
расстриги-батюшки-псаря 
                                   культя,
и вьётся по-ветру весёлый стяг,
   свистя...
 
Торопко падают в колени
               привычно робкие поля,
в протянутые,
   с маху, 
барыня швыряет
             ещё парную, из ковша,
             да так,
что топко вёрстами окрест -
                                   гуляй, душа!
 
Уже стрижи веслуют вечер
         во все наточенные плечи,
хозяюшке лихой навстречу;
 
в обрывы мягкие возьмёт,
    остепенится, телом опадёт,
                           оберегая
                           стройною
                           спиной
                           стремнины,
В укромное сгребёт, 
и будем живы...
 
За верность -
     ссудит логовом приречным,
     и сытным кровососом обеспечит,
растопит зноя глиняную печь,
                         лежанки сладит,
влажную расстелет речь...
 
И песня снизойдёт с вышин такая,
    что - только жмуришься…
 
И, дрёмной пылью засыпая,
     припомнится издалека
     чумачья присказка честна:
«Где сон? Где сна...»