ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2015. Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна»
Номинация «Неоставленная страна»
* * *
Скрипит земная ось. Земли телега,
Орбиту подминая колесом,
Везёт нас в тишину и тяжесть снега
Хоть первый снег пока и невесом.
Ложится он на сонную дорогу,
Скрывая корку утреннего льда…
А нас везут, как встарь везли к острогу
Преступников царёвых навсегда.
Молчал казённый сумрачный возница,
Тянулись мысли и душа назад,
Цеплялась память за родные лица,
И колокольчик тренькал невпопад.
Но где-то впереди, в кромешной дали,
Мерцали огоньки за пеленой...
Там, в деревнях, старухи подавали
Краюшку хлеба в тряпочке льняной.
Кормитель птиц
Прилетайте к ногам моим, птицы мои! –
Сизари городской окаянной души, -
Из разлома буханки на скатерть земли
Буду мякиш большими кусками крошить.
За внимание к взмаху дарующих рук
Я прощаю вам давку за хлебный кусок,
И бескрылую гонку, и яростный стук
Жадных клювов в асфальт и собрату в висок.
Безыскусный кормитель, - не ангел, не бес, -
Просто чем-то делюсь с кем-то в жизни своей,
Я и выше и с вами, - источник чудес…
Оттого и хожу покормить голубей.
Но закончились хлебы, и в небо пора, -
Весел круг над квадратом дворовых границ:
Можно даже и дальше лететь со двора, -
Никого нет свободней накормленных птиц.
Я уже и не виден с такой высоты,
Но еще провожаю глазами полет,
И пусты мои руки, и ноги – пусты,
Только парочка перьев и белый помет.
Новелла о любви
Валерий Палыч, ленинградец (хотя давно уж Петербург), навел на обувь черный глянец, пошел искать свою судьбу. Шагал по Невскому он смело, назло болезням и врачам, и ночь июньская белела и растекалась по плечам. Шел до Казанского и дальше, шел через Мойку и канал, - смешную девочку Наташу в толпе искрящейся искал. С ней перед самою войною он целовался первый раз, когда волною выпускною гулял и пел десятый класс…
Что было после… Вспомнить надо… Или не надо вспоминать. Ему – на фронт, а ей – блокада, смотреть, как умирает мать. Ноябрь, Нева блестит свинцово, и ветер бьет со всех сторон…
И вновь на площади Дворцовой в июне оказался он. Спустился к берегу, – граниты еще обманчиво теплы. Мосты разведены, размыты границы, годы и углы. И вот, сливаясь с Ленинградом, печален, светел и блажен, он был почти что с небом рядом, но так хотелось спать уже…
Он спал, дыша легко и ровно – вне боли застарелых ран. Жена его Наталья Львовна в окно смотрела до утра. Ждала, когда пойдут трамваи, чтоб ехать к невским берегам, где счастье все-таки бывает…
И может повезти и вам.