ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА — 2016. Конкурс поэтов-эмигрантов «Эмигрантский вектор»
Номинация «ТАМ»
Шестидесятые
Билет был звёздный*… были звёзды на билете
Недосягаемы по уровню и стилю.
Сперва Бабетта** на войну ушла. Бабетте
Войну простили.
Убит был Кеннеди…кто первый, – тот и гибнет,
Премудрость эту мы зубрили на уроках.
Потом смотрели фильм, в котором братья были…
И брат их Рокко***…
Мы не стиляги, нет, мы – чуваки-чувихи,
В чулках капроновых в капроновых рубахах.
Пусть дни недели мимо нас несутся вихрем.
У нас нет страха.
У нас всегда чего-то нет: муки и манки,
И белый хлеб ест только тот, кто болен язвой.
Но мы живём, как будто рядом нет обмана.
И всё нам ясно.
Колумбом каждый быть хотел…хотя б немножко,
А если можно, – даже Робинзоном Крузо,
Но в сентябре нас посылали на картошку,
На кукурузу.
Мы в клубе твист плясали, летку-енку тоже,
Туда девчонки приходили в юбках-мини,
И лоскуты загара открывали кожу,
Как атлас мира.
* Повесть «Звездный билет», которая написана Василием Аксеновым в шестидесятые годы и вышедшая в свет в журнале «Юность».
** Фильм «Бабетта идёт на войну» с Бриджит Бардо в главной роли.
*** «Рокко и его братья» — художественный фильм режиссёра Лукино Висконти с Аленом Делоном в главной роли.
Мороз и солнце
Мороз пощипывает ушки,
А Пушкин снова длит строку.
Уже старушки моют кружки,
И есть работа рушнику.
В сугробы снег стряхнули ели,
И люд стряхнул свою тоску,
Сначала сорок дней не ели,
Теперь толпой вошли во вкус
Бесповоротного азарта,
Лихой кадрили заводной,
Чтоб и не знать, кто будет завтра
Обласкан солнцем иль луной.
Чтоб позабыть, что делать будет
В дожде улыбок морось слёз,
Где солнце, как звенящий бубен
Собою тешило мороз.
Номинация «ЗДЕСЬ»
Быть Эльбой
Разлиться вширь с неистовством всех речек,
Покинуть русло – временный каприз,
К себе Земли внимание привлечь и
Быть Эльбой, затопляя даль и близь.
Быть Эльбой! Быть хозяйкой в чьём-то ложе,
Остаться в нём и царственно владеть,
Рекорды превышать. Азарт, похоже,
Фонтаном бьёт в крови (пардон, – в воде).
Бесчинствовать, прикидываясь спящей,
Всем обещая благо и покой
Грядущих дней, нести с собой несчастье…
И быть такой внушительной, такой
Вместительной… во всех противоречьях,
Чарующей, безжалостной, шальной.
Заполнить всё собой, быть Эльбой-речкой,
Как временем, отмерянным весной.
С пути сбивая тех, кто создан пешим,
В чужих домах устав свой прививать.
Мосты не жечь … но — потрясать до трещин.
Что проку в них — в жилетки рукавах!?
Воспеть простор, его непроходимость,
Зачислить в конкуренты Океан,
Нести себя к нему волной единой
И безвозвратно… пасть к его ногам.
Л .Л.
Тоска меня подточит или грусть,
прости мне этой формулы избитость,
но приземленью мягкому не сбыться,
и я уже нигде не приземлюсь.
Не потому что краток бабий век,
и, как в апреле я слукавлю в марте,
а потому что лайнер мой на старте,
крылатый мой, порядком проржавел.
И растворясь среди чудес и чуд,
в кулисах униформ, границ, таможен,
в разрезах чьих-то глаз, в оттенках кожи …
я всё равно к тебе не долечу.
Не потому, что ты любил не ту,
и я другого якобы (все помнят)
а просто я, не выходя из комнат,
давным-давно разбилась на лету.
Номинация «ЭМИГРАНТСКИЙ ВЕКТОР»
По клавишам
"Мы были звуки музыки одной"
Белла Ахмадулина
Касались пальцы клавиш, были над
Хитросплетеньем струнным и педальным.
Там вместе мы – приятно вспоминать –
Суть каждого аккорда постигали,
Как совершеннолетия. Тонка
Та грань, где волшебство превыше истин,
Где ты – технарь, но ты – и музыкант…
Хозяин пальцев мощных и мясистых.
Излишествами делались слова,
Когда, шутя, ты над земною осью
«Сонатой Лунной» солнце затмевал,
Порой без просьб, порой по первой просьбе.
А рядом я, и я же – визави,
Твой дирижёр и проводник напутствий,
С тобою облачалась в дождевик
Мелодии из «Зонтиков шербургских».
И уходя, (не закрывая дверь)
Спрошу под звуки песни, сверху данной,
В каком кинотеатре ты теперь
Играешь на расстроенном пиано?
Каким ведёшь беседы языком,
К каким, не нашим, пристрастился яствам,
В каком краю, в Израиле каком
Ты есть – светлоголовый,
ты славянский?
Чужак
Они перешагнули чары сказки
Из тысячи ночей, пьянящих жаром.
У них в глазах не радость, и не ласка,
И не восторг, что воздух даден даром.
Он кто ? Торговец луком? Врач в больнице?
На вид такой, как ты… смуглей немножко.
На языке своём готов браниться
Или молиться, отворив окошко.
Заявит несогласие погоде
Иль крошки птицам отряхнёт с рубахи.
Усилит колебания мелодий,
Не слыханных ни в Дворжаке, ни в Бахе.
Почти как ты – закашляется в лифте,
С большой семьёй – не хором и не сразу.
А рядом ты, в своей упрятан лимфе,
Боишься допустить в себя заразу.
Потом они на ключ закроют двери,
Не поделившись жестом или взглядом,
И мимоходом в мудрость бога веря,
В которую ты сам поверить рад бы.