ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2020. Конкурс поэтов-эмигрантов «Эмигрантский вектор»
Номинация «Там»
К Дюку
Я снова смотрю на вас снизу вверх с восторгом.
Арман Эмануэль де Ришелье, здравствуйте!
Приветственный жест, венок и римская тога,
к бронзовой глади солнце прижалось ласково.
За вашей спиной расстелил между домами
мощённые гладким булыжником улицы
мой город, когда-то усыновленный вами.
Оконные взгляды задумчиво щурятся,
солёный норд-ост вскидывает занавески,
герань окаймляет балкончики узкие.
Столетья назад, в простой гобелен одесский
вы ладно добавили нити французские,
песчанно-нагое тело юной Одессы
одели в цветение белой акации.
Под вашей опекой эти степные веси
взошли Эдемом. После, живя во Франции,
вы помнили и любили приморский город,
взращённый вами. Вы хранили рачительно
его в сердечном сейфе, как янки, который
вернувшись в свою временную действительность,
всю жизнь скучал по Двору Короля Артура.
Я тоже не в силах из вен своих выцедить
одесский настой. Стою у вашей скульптуры
в который раз, грусть прикрывая ресницами,
врастая клетками кожи в эфир знакомый.
Прошло столько лет от серой черты вокзала,
но горло сжимает странное чувство дома,
как будто бы я отсюда не уезжала.
Постулат
Старое фото с оторванным краем.
Сквозь черно-белую блеклость снимка
воды индиговой синью мерцают,
солнце рассыпалось на крупинки
золота по шелковистости моря.
Утренний пляж. Молодая мама
смотрит с улыбкой, как ловко я строю,
сидя у кромки прибоя, замок.
Мокрый песок на щеке и предплечье.
Сколько мне — семь или, может, восемь?
Лето казалось тогда бесконечным,
мнимой, далёкой казалась осень,
время — медлительным и безбрежным...
Мне постулат был еще не ведом,
что проливные дожди неизбежны,
и снегопады наступят следом,
что этот берег, объятый ветрами,
брошу, отдавшись другим широтам,
что поседеет со временем мама,
и пожелтеет с годами фото.
Номинация «Здесь»
Восток
Когда-то со страниц старинных сказок
он исходил волшебным ароматом
корицы, имбиря и кардамона,
пропитывая занавески в детской,
и между строк проскальзывал шелками,
спадая на потертый, блеклый коврик.
Теперь Восток — мой дом. Он окаймляет
мою реальность пальмовым заслоном,
шуршит волной у ног, стекает струйкой
горячего песка с моей ладони
и льнет к моим плечам бесцеремонно
палящими янтарными лучами.
Я вглядываюсь в желтые глубины
его души, настойчиво пытаясь
найти в ней золочёные фасады,
витые башни, зыбкое свечение
затейливых лампад, узоры кружев,
сплетенных из речей Шехерезады.
Но поиски мои безрезультатны.
Чем дольше я живу здесь, тем яснее
(и мне давно пора смириться с этим):
тот мой Восток, что пропитал волокна
моих фантазий детских предвкушеньем,
не существует даже на Востоке.
Здесь
Здесь солнце лежит на кронах
раскосых пальм.
Лучи в гобелены склонов
вшивают паль.
Здесь плавятся стены — жарко
и день и ночь.
Нисходит с небес подарком
январский дождь.
Здесь может вспороть рутину
по швам война,
и плотно закрыв гардины,
в провал окна
боишься смотреть. Под кожу
вползает вой
сирены. Ты шепчешь: — Боже,
побудь со мной!
Здесь вечные крики, трели
гудков — базар,
и выжжен клеймом на теле
густой загар.
Здесь сумерек нет — спадает
лавиной тьма.
На тонких бетонных сваях
стоят дома.
Ветра оседают серым
сухим песком...
Но чувствуешь каждым нервом,
что здесь твой дом.
Номинация «Эмигрантский вектор»
Моя география
Сначала была Одесса: ветра соленые
носились по склонам, трепали каштанам локоны.
А город врывался в дом трамвайными звонами,
и густо клубилась сирень под моими окнами.
Немного спустя дорога, как нить холщовая,
прошила тугими стежками мою действительность.
Я медленно шла, склонив против ветра голову,
и сердце скулило, плетясь за мной принудительно.
Потом растеклась пустыня песками жаркими,
и пальмы раскинули листья широким веером.
Восток окружил меня базарными лавками.
Он домом моим притворялся, но я не верила.
А после помчались вроссыпь пути бессчетные.
И мир оказался таким непрочным и крохотным.
Я страны чужие перебираю четками.
Я их вымеряю шагами, годами, строками.
Все чаще и все длиней дорог моих полосы.
Все больше флажков на карте, расстеленной скатертью.
И только Одесса стоит отдельным глобусом
на пыльном комоде в моей захламлённой памяти.
Врозь
Плещет у ног
море,
и катерок,
вторя
чайкам, гудит
сонно.
Лижут лучи
склоны.
Бьется прибой
споро.
Поодаль мой
город
кронами пьет
лето.
Детство мое —
нетто —
бризом летит
влажным
по золотым
пляжам.
А далеко
очень,
в мире чужом,
склочном,
там, где растут
пальмы,
кактусы, грунт
скальный
плавится под
солнцем,
струйками пот
льётся —
там, затаясь
будто,
взрослость моя —
брутто —
мается от
зноя
дни напролет.
Двое
так и живут
врознь —
детство не тут,
осень
жизни не там.
Где же
жмусь я сама —
между.