Конкурс «Не бойся горького сравненья и различай добро и зло...»
Номинация «Я» Псоглавцы Снявши голову — по волосам не плакать, но звериную выбрать — достанет шерсти, и на бранном поле богом-собакой мордой к морде встретиться с богом-смертью. Скажет смерть, обращая лицо к Христофору — быть собакой тебе, бежать искушений, мне самой собачья усмешка впору, мне самой по-собачьи не знать сновидений — в них на теле моём не проплешины — ямы — руки-ноги, обугленные глазницы, на каком языке это странное "я/мы", на каком языке мне всё это снится — я не помню, Полкан. Я не помню, воин о четырёх смертоносных летящих копытах, как я полз на брюхе, как будто болен, как в бреду горячечном не оставлял попыток — и лизал языком собачьим, шершавым эти мёртвые лица, спины, затылки, воскрешал их к жизни, и им, воскрешалым, выводил из строя, сгрызал закрылки — чтоб подъёмной силы летательных аппаратов не достало достать до ангелов и покоя. Аты-баты, пролает Анубис, аты-баты, не подпуская могильщиков к полю боя. Номинация «Страна» * * * Ты никогда не вернёшься, говорит Мандельштам. Щурится, прикрывает от солнца глаза Георгий Иванов — мы увидимся, Осип, скоро, когда-нибудь, где-нибудь, там — и табак сухим ручейком течёт из его карманов. Этот странный и страшный цветок табака, этот дым прогорающей, хрусткой газеты за вчерашнюю жизнь, а пока, а пока, обжигая гортань, рассыпается лето — на цветы, на траву, на кусочки земли, перетянутой стриями, как после родов. И тяжёлой поступью корабли, заливая глазницы, уходят под воду. Номинация «Планета» * * * Хаймарсами и сарматами полон рот — не разомкнуть. Помнишь, как осколки прятали, по полу катая ртуть? Или пробку с терпким запахом излечения ли, сна, в кулаке, как дверь, распахнутом, неподвижном, как стена? Металлическое, масляное заползает под язык, и звезда встаёт над яслями — угрожающе, впритык.