Номинация «Там»
* * *
Я была одним целым с огромным городом,
его ветхими шахтами и терриконами.
И мне было всегда по-настоящему дорого
всё то, что впоследствии сделали полигонами.
Я была одним целым с жилыми районами,
где у сонных подъездов трава примята.
С многолюдными рынками и стадионами,
с филармонией и постановками драмтеатра.
Я была одним целым с его бурной жизнью:
хлопотливой публикой, новостями, сплетнями;
но ввиду войны дни ползут как слизни,
и отсутствие жизни тем заметнее.
В моём городе всегда всего было вдоволь:
медицинская помощь, образование.
Он находил для каждого слово,
своё дело, и место, и внимание.
А когда от прежнего города осталось так мало,
он меня выдавил как инородное тело,
я не обижалась, я понимала,
что лучшего для меня он не может сделать.
Гаубицы в полях
Идут на позиции, прогибая землю;
тяжесть смертельная в их кузовах.
Поля, обездоленные, войны не приемлют;
и те, кто лягут в этих полях
уже никогда не услышат грохота
артиллерийского боя и слова «г...»,
им больше не о чем спорить с эпохой,
что впишут в учебники, им всё равно.
Номинация «Здесь»
Стрелецкий остров
Щелкни затвором –
останется в кадре на годы
чувство простора
и ощущение свободы.
Тихие плески
воды, её нежные блики.
Ясность и резкость;
далёких мостов переклики.
Синее небо
и лебеди, прочие птицы;
бросьте им хлеба,
припомнив, что надо делиться.
Наглые нутрии,
тучные до безобразия;
те, кто их фруктами
кормит, сияют от счастья.
Щёлкай ещё и ещё,
до фига, многократно –
лодку, чужое плечо,
чтоб вернулось обратно
что-то такое,
неуловимое, право, –
чувство покоя
и единения с Влтавой.
Один трудовой день
Снова будильник звонит –
я его выключаю.
Что-то с рассветом роднит –
неспособность к печали.
Музыку в уши воткнуть,
и кроссовки на ноги;
старенькое что-нибудь
буду слушать в дороге.
Вход в наш ТЦ* за углом,
где рекламные баннеры.
Кассу считаю бегом –
непременно на камеры.
О, не забыть бы открыть
дверь в театр наш камерный!
Будем с коллегой шутить
и смеяться – на камеры.
Быстро полдня пробежит
в тишине за регалами;
уйму палет разложить –
не свалиться усталыми.
Буду на кассе стоять,
где часы будто замерли;
буду о личном мечтать
и забуду про камеры.
Вечером пол вытирать
и энергию вкладывать;
переживать, забывать –
ничего, надо вкалывать.
Едем в метро и молчим
от усталости мёртвые.
Мы уже опытные калачи,
мы уже тёртые.
* – ТЦ – торговый центр.
Номинация «Эмигрантский вектор»
Ностальгия
Молоко в треугольных пакетах,
джинсы клёш и ларёк «Сигареты».
Ностальгия стучится как юность,
как задумчивость или бездумность.
Радиола в пустом коридоре,
в жаркий полдень слепящее море,
первомай, пионеры, плакаты,
телефонные автоматы
и ступеньки у самого дома –
«Театрального» гастронома.
Я люблю ностальгию такую,
где за давностью лет не тоскую.
Я люблю ностальгию как ретро,
где у самого сердца согреты
фотографии в пыльных альбомах,
как прожитая жизнь невесомых;
книги, марки, значки и монеты,
тайно с рук раздобытые где-то;
и бессмысленные как каприз
вкладыши от жвачки «Love is».
Ностальгия, ты только объятие,
на ветру подлетевшее платье;
не на век, а на миг, лишь отчасти,
за угол завернувшее счастье…
И я падаю в эти объятия,
и куда-то лечу… И не знать бы
ни томительную, ни благую –
никогда – ностальгию другую.
* * *
Серость и хмурость –
обыденным жизненным фоном.
Степи понурость.
Привычный пейзаж с терриконом.
Скупо и строго –
размытые башенки шахты.
Тополь, дорога.
Промышленные ландшафты.
Вся эта строгость
и вечная жуткая слякоть;
сирость, убогость –
по вам только буду и плакать.
Милый мой город,
за далью становится ближе.
Попран, расколот.
Затем не грущу, что тебя не увижу.
Образ твой ясный
уже нереален, и от распада,
может, напрасно
становится гладким, таким, как мне надо.
Милый мой город,
увы, ты и снишься мне редко:
там, за затвором,
впотьмах всё бежит вагонетка.