Номинация «Там»
Evterpe
Встретились, богиня! В пустой вселенной
Ты была лишь голосом, где-то рядом,
А теперь — во мраморе, на аллее
Летнего сада,
И молчишь... Осеннего Аквилона
Слушаешь ли песню бессонной грусти?
Холодно одной среди черных кленов?
Холодно, муза!
Кто теперь отыщет в ночи Плеяды
Взглядом сквозь решетку земного плена?
Кто Любовь воспримет, как чашу яда
Во искупленье?
Нет ответа. Только турист случайный
Спросит: «Это кто?» — улыбнусь: «Сестренка...»
Время. Облака. Крики невских чаек.
Новые строки.
Оборот
начерти, архитектор, портрет моей
прошлой жизни, и в ней, до последних дней,
очертанья смурной столицы,
что по свету катится колесом,
где ступицей кремль, и садовым кольцом
держит обод проспекты-спицы.
от арбата в хамовники, в пыль и хлам,
хамоватой арбой по семи холмам
столько судеб перемесило!
и темно в глазах от таких красот:
чем быстрее движется колесо,
тем страшней центробежная сила.
с воробьёвых гор — дальше только вверх!
перелётной стаей, дождём в четверг,
коль дождёшься, вернуться в гости:
как всегда, прекрасна твоя москва,
только где-то вращаются жернова,
перемалывают слабые кости.
Номинация «Здесь»
An den schönen blauen donau
Лето уходит.
Вместо модной музыки
Диджей ставит вальс.
Посетители
Полупустого бара
Кружатся в танце,
Против часовой
Стрелки, лет на сто назад
Возвращая мир.
Сильно заполночь
Начинаешь ценить вкус
Горького пива,
Несовершенства
Самых простых движений
Танцующих пар,
И всё, что с утра
В этот город принесёт
Осенним ветром.
Варошлигет, Пешт, 21 IX 2018
Надежда мой компас
В час, когда светит незнакомая звезда,
и сколько ни смотри, не различить гнезда
в густых, как чернила, ветвях за окном,
пью на кухне чай и думаю об одном:
повторение, мать, не исключает прогресс,
и ни тут, ни там не обойтись без чудес,
но надеюсь, что я заплатил сполна
за невозвращение в старые добрые времена.
Здесь у нас туманы, которых нет, и дожди,
которых тоже нет — переживи, пережди,
перехитри этот город, не собирай чемодан,
возьми такси до Хитроу, вскочи в аэроплан,
или — опоздай, придумай новый сюжет,
в котором ни слова по-русски нет:
осталась лишь песенка, и она
звучит, как в старые добрые времена.
Номинация «Эмигрантский вектор»
Аутсайдер
Временем всё повторимо,
от снов до фасонов пальто.
Пишет приятель из Рима,
мол, если не Цезарь, то кто?
Занавес в старом театре —
привычная ржавая жесть.
Выпивка делится на три
под тосты про совесть и честь,
чтоб пропустить за стаканом
тот миг, когда снова, как встарь,
в прозвищах местных тиранов
блеснёт оружейная сталь.
Тронет пролётку возничий,
с которым ты, вроде, знаком —
и не увидишь различий
меж вороном и воронком,
тут же по радио пастырь
доходчиво всем объяснит:
Господу госбезопасность
угоднее наших молитв.
Медленно, одновременно,
по паспорту невыездным,
в альтернативной вселенной
так просто остаться живым.
Движется время по кругу,
ритмично стучит колесо,
родина — с маленькой буквы —
опять проступает сквозь сон.
Таможенная декларация
Ни горести, ни гордости, ни флага,
Ни памяти не вынесу вовне:
Твоих стихов пленительная влага —
Последнее, что остаётся мне,
И на пороге за твоё здоровье
Я пью, неизлечимая страна,
Где до сих пор любовь рифмуют с кровью,
И где с весной рифмуется война.