Существует мнение, что настоящий поэт – всегда переводчик, ибо он переводит с некоего одному ему слышного языка (или даже немоты) на человеческий. Иногда человеческих слов не хватает, приходится искать, подбирать метафоры, конструировать, дабы на выходе получить что-то сопоставимое по эффекту с оригиналом. И город Воронеж, где живет Сергей Рыбкин, не может не гордиться одим из самых главных «переводчиков» - Осипом Эмильевичем Мандельштамом. Сергей тоже представляется мне таким «одиноким переводчиком» – не случайно его книга стихов называется «Вдали от людей». Его стихи очень ёмки, недлинны, афористичны и как-то «осенни» – недаром газета «Комсомольская правда» назвала Сергея Рыбкина «последним осенним листом». Хочется всё же верить, что лист не последний и пожелать Сергею и дальше радовать нас своими стихами.
Дмитрий Легеза
любимая, Праздник! оставленный спутницам мост, ленточный дом и залатанный кем-то подарок, любви не коснуться мне ртом, обессиленный Фрост – я – конвертов полёт и несорванных марок липнет к глазам всё, что было, и будет, и есть, тоненькой боли сверло пробежит полушарье, кругом земля обведёт наших плоскостей крест, солнечный эллипс туда погружая, вот она, вот она, радость больших перемен, вот пустота обескрыленных сует, мальчик лежит на какой-нибудь летней земле, тонет в мечтах и из птиц только ласточек любит. как мне соврать тебе, будто бы это не я – просто разрушить хрустальную лесенку матом, ёкнуло, сбредил немного к концу декабря, нежность и память летят на меня снегопадом. * * * в лужу всмотрелся, как раз по мне, думал, там рыба, и тело сковало Нечто, как будто уснул во сне, лужа стоит в ледяной чешуе – автопортрет мой, каких не бывало мысль костёр начинается с трения дров продолжается дымом становясь огнём в котором: дрова – угольки угольки – искры остужаемые холодным небом * * * проглотил тряпку держу её зубами горчит болтается где-то в груди сказать ничего не могу * * * милосердная боль в голове под барабаны висков морщины прижались друг к другу стань на носочки опять на стопу попробуй добраться до * * * все вещи сделались малы диаметральны дереву, камню, луч пристален, стоит на земле, как солдат на посту, а затем исчезает – туча – остановка – перерыв между жизнями * * * проснулся раньше чем открыл глаза самолёты летят над крышей не буду открывать если не вижу значит в безопасности БЕЗУМИЕ ЛЮБВИ I Лисичка девочка с журфака стрелочка электричества направленная ко мне приложил мизинец к твоему плечу как написать, чтобы слова заслуживали поцелуи как написать, чтобы наши голые тела стали единственным светом в комнате когда шторы бросились друг к другу и солнце исчезло за нашими спинами II ястребом брошусь на разбегающиеся секунды стану твоей не запирающейся клеткой садом, в котором яблоки ничего не значат III сегодня – любить, когда день не наступает сегодня – любить, когда ночь не наступает трогай руками моё лицо, запоминай наощупь буду мычать в твои ладони и мотать головой, чтобы всегда узнала меня IV мои губы несутся к тебе мимо губ Мандельштама которые несутся к Надежде Яковлевне мои счастливые губы, назвавшие тебя чудом, выдувающие пузырь метафоры самой любви, похожий на русскую матрёшку. V скопленную тревогу грудной клетки расчёсываю до крови посмотри там ведь все так, как я написал? * * * запретное, тайное, в углу за дверью чехол от гитары – не музыка, а образ музыки, комната готова к звуку, а я к нему не готов, подобрал котёнка и назвал Тишиной, чтобы выдержать это. * * * я гуляю и сплю с нелюбимыми женщинами потому что мужское они украшение потому что я так о тебе забываю а потом вспоминаю опять и становится стыдно и горестно я бросаю их к чёртовой матери и стихи начинаю писать в немоте мне нужны нелюбимые женщины чтоб любить тебя даже когда уже сплю просыпаясь от гула в окне от кошмара и гуда в моей голове я гуляю и сплю с нелюбимыми женщинами потому что это событие против всякого смысла. * * * речь развернулась улиткой, воды языком холодоскоп перекрёстка зашкалил и сбил я разглядел эту ночь как синяк под огнём чуть приоткрытых светил взвинченный выдох и грохот дыхания – клёк! снова звенят светлячки-колокольчики-грушки сколько же шума озоновый контур сберёг перед тобою и мной безоружный снова кружить эти зёрна в солому, кричи – не накричишься в заброшенном полюсе грубом выстриг и я это поле как с солнца лучи и разбросал наобум и на убыль голову в небо, а тело висит над землёй это стекло ни одна ещё тварь не пробила влёгкую. Господи, ты резонанс речевой незавершённого мира * * * уставший врежешься в кровать и станешь тело продевать сквозь одеяльную петлю я умираю просто сплю. * * * вытяни меня из смерти словно дым из сигареты мы невидимы как ветер научи меня держаться помоги мне не бояться света утреннего света * * * о любви о начавшейся в детстве взрослым встретил тебя взрослую дай случиться любви сделай мальчиком меня сделайся девочкой. * * * такая задача у дерева – вытянуться листья стали цвести как увидели небо научились у птиц высоте а полёту, полёту научились одни самолёты листья прыгали вверх опускаясь на землю вот что такое любовь. * * * когда чего-нибудь хотелось но этого не было под рукой мы договаривались произнести всё что нам нужно тут же у нас появлялось ПЕРЕКРЁСТОК ТРЕВОГ I. пятнадцать градусов тепла, двенадцать градусов в бутылке тёмно-зелёного стекла, голландский сыр наколот вилкой, и не скажу, что жизнь была лошадкой тёмной, тенью пылкой зажжённой спички у лица, курю забытые окурки, смотрю на звёздные обмылки, какие-то вдали утырки словами целятся в меня и удаляются, я их слова со злостью повторяю, как будто бы во тьму ныряю, в безлюдье завтрашнего дня II. к утру остывшая земля пуста, и после сна тревога в груди такая! выдох – ... и успокоюсь понемногу из комнаты придётся выйти – в другую комнату войти иди, мой миленький, иди наружу III. приду домой, сгорев в поту от спешки, от побега с поля проигранной войны в быту и от бессмысленности боя, война вблизи-издалека – во мне, в стране, в себе самой, о Лета, долгая река, отлей мне боли ледяной темнеет, шум оконный стих, движенье сумерек, Гертруда! и ничего страшнее их не принимаешь в ту минуту, ты словно ими был захлёстан в тревог своих же перекрёсток IV. вот жизнь, казалось, что ты сломлен, метафора уже во рту, и чувством смерти остановлен, произноси же немоту, произноси-произноси – иже еси на небеси – ты есть, и ты – один из нас, мы принимаем
Холст, акрил, 60х40 см. 2023 г.