Автор книг «В первом приближении» (2008), «Взамен утраченного» (2012), «Дорожный плащ» (2018), «Горячий ветер» (2024). Публиковался в журналах «Звезда», «Сибирские огни», «Нева», «Зинзивер», «Времена» (Нью-Йорк), «Берлин. Берега», литературных альманахах. Живёт в Израиле.
Вадим Ямпольский родился в пригороде Санкт-Петербурга, городе Колпино, жил в Ленинграде и Москве, несколько лет назад переехал в Израиль – и немало его стихотворений последнего времени связаны с перемещением во времени/пространстве, и, следуя хрестоматийному мифу, с классической темой возвращения. Причём, с возвращением в самых разных его модальностях – от мифического, в духе одиссеевских странствий и возвращения на родную Итаку, к своим истокам («Наберись терпения – жизнь прошла, / началась другая»), и до архитепического возвращения, по Мирча Элиаде, как стремлении вернуться к первоначалу, к Великому Времени, как ряду периодических больших и малых циклов. Последнее ощущение, очевидно, возникло благодаря пребыванию на Земле Обетованной, где связь времён чувствуешь особо и где близость с циклическим временем принимаешь, как должное. Что касается возвращения домой в варианте Улисса, то эта тема – сквозная в подборке Ямпольского, с пересекающейся с ней невозможностью вернуться туда же, в Гераклитовом отрицании войти в одну и ту же воду: «Плыть и плыть бы так, поражаясь видам, / на промокших вёслах – огни и блики: / этот город я, как страницу, вырвал / из обшитой тканью старинной книги». В другой стране, где «словно ветер-странник принёс с собой / и Восток, и Запад», всё, вроде бы, такое же, как и в прошлом, но и неузнаваемо в настоящем, поскольку ты другой: «Дребезжат трамваи, цветут цветы, / выбегают дети из школ окрестных. / И никто не спросит – зачем здесь ты, / в белой майке и шлёпках – / один из местных». Известная ситуация, тривиальность которой подчёркивают неперегруженность письма поэтическими тропами и ясная, спокойная речь героя этого путешествия длиной в жизнь: «Цикады умолкнут, исчезнут сверчки, / протрёшь по привычке салфеткой очки, / наденешь – и лета не стало», перекликающееся со столь же потерянной цитатой из Бродского: «За рубашкой в комод полезешь, и день потерян». Это ещё и о времени, которое не лечит, и о том пространстве, в которое не только нельзя вернуться, но и, возможно, возвращаться не стоит: «Всё прошло, прошла эпоха. Может, это и неплохо? / Строим новый дом. / Букву «зю» забудут вскоре, «мир» напишут на заборе. / Верится с трудом». Здесь, скорей, не о гомеровской «Одиссее», а о вергилиевской «Энеиде», с её главным героем Энеем, который после падения Трои переселился в Италию с остатками своего народа: «Чтобы там, на сердце, осталась вмятина, / одинокой судьбы печать… / Невозможно больше обнять тебя. / Невозможно тебя обнять». И на земле, где теперь надо строить новую жизнь, одолевает мысль не столько о возвращении, сколько о встрече с теми, с кем разлучён и кто еще сюда придёт: «Есть вещи тяжелей неутолимой жажды, / печальней и страшней сумы или тюрьмы: / мне кажется, что ты придёшь сюда однажды, / и, вопреки судьбе, – не разминёмся мы». Взгляд на современный мир, в котором все мы эмигранты, в самых разных смыслах и ситуациях, из времени проходящего и из времени, которое когда-либо для каждого перетечёт в вечность: «Ходишь счастливый и думаешь: правда, там – / всё и продолжится, только на самом деле». Поэзию Ямпольского можно определить, как философскую лирику – и это было бы верно, не уйди она много лет назад в путешествие в сторону философского эпоса, несмотря на малый формат стихотворений. Хотя, строгий читатель с этим уж как-нибудь самостоятельно разберётся.
