Конкурс «Не бойся горького сравненья и различай добро и зло...»
Номинация «Я»
Ты всё забыл
Ты всё забыл,
Но помню деда я
И танец лебедят по телеку,
Когда пришёл домой с победою
Он в год дветысячи-прострелянный.
Мундир разорван, берцы стоптаны,
А на груди сияли верою
Медаль "За сдачу Севастополя"
И орден "За развал Империи".
А в воздухе — помои местные
И ковылей дела былинные,
И иностранных дел шталмейстеры
Роняли слёзы кобылиные.
И по углам шептались — "вражина",
И за спиною — принца датского
Диванодышашие граждане
Склоняли в падеже предательном.
Вот стол накрыла бабка споро, но
Дед всё молчал и зырил искоса,
Лишь в темноте слепого города
Мелькали фронтовые искорки.
И отражалось небо мелкое
В глазах доверчивых и преданных,
И переваривалось медленно
В желудках мясо людоедово.
Номинация «СТРАНА»
Юрьев день
Юрский период.
Юрьев день.
Что за шум с небес, бабушка?
То не ордынский змей, то дед его — птеродактиль.
Праздник. Струится из туч вода, ласкают солнечные лучи с отдалённых гор.
А возле нашей избушки проливной голос гнусавит: — Подайте
Слепому дождю на прокорм!
Будто не черти, будто ангелы кого-то нездешнего носят.
Чудится — у пришлого, как на подбор — лапти литые, уши вразлёт.
Глянешь в окошко — а это с пением и плясками народ-клюквоносец
Из болота идёт.
Весело весело проходят мимо и подмигивают в окошко — а мне и бабушке лестно.
— Айда с нами, бабка, искать помещика под новый закон!
Купленный у цыган, на привязи трусит медведь облезлый,
Выбранный вожаком.
Солнце тускнеет, дождь усиливается, поднимается ветер.
И только за облаками вездесущие незримые журавли
Курлычат что-то про обратную сторону медведя,
Не видимую с земли.
Но праздник в разгаре, по бокам едут один славнее другого государевы витязи,
Смотрят с одобрением и усмешкой на болотный люд.
Пьянит клюквенная настойка, медведь танцует на привязи,
Выбирай себе подобрее барина, пока дают.
Номинация «ПЛАНЕТА»
Чеширская
Видит — опять не туда попала. С трудом
Проявляется сквозь сказочную немоту.
Чеширская потягивается на дубе том,
Приглядывается к русалочьему хвосту.
Вечер жонглирует музыкой слов, из пустот —
Только чёрные дыры в корнях мирового зла,
И лишь белый кролик — фетиш, его приход
Каждый охотник желает знать.
Ваша Светлость за горизонтом, прощаясь, из темноты
Пускает на ветках солнечные пузырьки.
Где не появишься — улыбаются лишь коты,
Облака и бездомные призраки.
На землю не стоит — на цепи матёрый вопрос,
И нет никого пригоже и краше его.
— Ай гав ю, — говорит неучёный пёс.
— Ду ю мяу ми? — чеширская переспрашивает.
Давеча выбились в нищие последние короли,
Этот мир обречён и не можно его спасти.
Мы все полукровки, четвертиночки да нули,
И только она — единица реальности.
В небесную кострому, в подводную колыму,
И более не поётся, не сказывается, не лается.
Исчезают все — белый пудель, каштанка, муму,
По кругам, по зигзагам, по цепочкам идут ко дну,
Ну а чеширская — проявляется.