18 мая 2023 г. снялся с конкурса.
Номинация «Там»
В покинутой квартире
Там всё основано на сходстве.
Жилище кажется живым.
И антураж в своём сиротстве
скреплён пространством нежилым.
…Напоминает человека
отполированный комод
вобравший, в сущности, полвека –
от года к году переход.
Там в отражениях размытых
проходит детство как кино,
где у дверей полуоткрытых
никто не ждёт меня давно.
Там пара книг, пейзажи Рима,
в котором быть и не мечтал.
И тишина невыразима
(смолкает радиоканал).
…А ночью всё вокруг другое:
бледнеет света полоса
и, увеличиваясь втрое,
собой рисует паруса.
И повторяются у входа
метаморфозы из теней,
где я лишь в роли пешехода,
что смотрит вдаль прошедших дней.
* * *
В прошлом ближе тропинки, растения
взгляду детскому. Вещи точны.
И метафоры как ощущения:
череп ящерки – череп луны.
Ближе мир со своими планетами
из карбида, смолы и песка.
Ближе вид, занесённый кометами
и ожившие старыми кедами,
существа со страниц дневника.
Им в шкафу создаётся убежище,
как задумал Илья Кабаков;
плотной тканью проёмы завешены;
вот приёмник, узлы проводов.
Здесь не страшно героям причудливым,
их никто никогда не найдёт;
хоть и разум железный, искусственный,
есть душа вместе с сердцем игрушечным
и в иную юдоль звездолёт.
Фантастический фильм за помехами
еле слышно – слабеет сигнал.
Полдень клонится к вечеру нехотя.
И гудит паровозом вокзал.
Номинация «Здесь»
* * *
Вот тот же мост, его не перейти
под знаком геральдической полоски;
встречают на изломанном пути
бытийных искажений отголоски
и ассоциативные ряды
на небе вместе с привкусом молочным.
Внезапное падение звезды
намёком на избыточность (побочность)
является, а значит, и в окно
душа стучится ночью, а не ветка;
наверное, всё вымысел здесь, но
фарфоровая птица-статуэтка
реальна на руках, как никогда.
И чувства настоящие Адама
и капли полуночного дождя,
и мысленные рифмы, анаграммы.
А лужа на асфальте всё блестит.
Пейзаж достроен. Будто акварельный
сновидец Круг и маленький Давид
оттуда смотрят в город параллельный.
* * *
Коммунальный этаж
в бледном свете луны;
в коридоре трельяж –
продают (полцены).
Тесно старым вещам
в мире кухонных стен:
то прильнут к зеркалам,
то баюкают тень.
Глухо капает кран
в коммунальной ночи,
и стоит чемодан,
в нём предметы ничьи.
Рассекает окно
ослепительный свет,
точно кадром в кино,
повторяя сюжет.
…Но пора уходить,
оставляя другим,
света лунную нить
с бесконечностью зим…
Коммунальный этаж,
мебель комнат простых
и холодный пейзаж
зданий полупустых.
Номинация «Эмигрантский вектор»
Mnemosyne
я увидел, как в зеркале, мир и себя,
и другое, другое, другое.
Владимир Набоков
Ты когда-нибудь так же пойдёшь, замечая порыв
сквозняка, теневую игру и похожий на миф –
недоступный состав ностальгии из кадров и нот,
и маршрут приведёт к позабытому поезду «Nord».
В нём ушедшее детство неслось по рекам и мостам,
и мечта не давала уснуть по безлунным ночам.
Предложение: вместе пойти по страницам чужих
впечатлений минувшего (с примесью бедных своих).
Иллюстрации зрительных форм далеко не точны;
совпадут ощущения слога, вещей старины.
А потом рокировка: один по холодным дворам
ты пойдёшь с багажом Мнемозины к другим берегам.
И как в прежнем саду вдохновенье (смотри на просвет)
из пробелов ресничных создаст для тебя трафарет.
Амальгамовый цвет Петербурга, железо Невы
невозможно хоть с чем-то сравнить из былого… Увы.
Этот город как проза, где выцветший камень и дождь,
птица Сирин, сырая листва и духовная дрожь
умещаются смешанной формой в единый мотив,
и фрагмент своего разбавляет волшебный наплыв.
Вдоль широких парадных и тусклых кварталов пойдёшь,
купишь книгу, откроешь, за рифму меня упрекнёшь.
Но заметишь частичку летящую, как мотылёк,
на Большую Морскую по карте из медленных строк…
* * *
Подозреваю, что в раю
есть указатели «К Сан Марко»…
Алексей Пурин
Неточной рифмой рябь канала
лимонный месяц, часть моста
и очерк крыши рифмовала,
не повторяя никогда
конфигурации мгновений,
изгибы, пластику вещей
невероятных отражений
у вечно запертых дверей.
Здесь существует где-то рядом
тот невещественный маяк
(едва ли уловимый взглядом)
и полный мифов особняк…
Войдя, в который, кто-то скажет:
«Смотри! Замри! И не дыши!»
И снова зеркало покажет
следы промчавшейся души.
Здесь не нужны часы; здесь время
отмерит колокол глухой.
…А циферблатную эмблему
запомню звёздной синевой.
Здесь всё, что было позабыто,
вдруг возвращается ко мне
(но всё же некой тайной скрыто,
что недоступна, как во сне).
Здесь, вновь взойдя на вапоретто,
палаццо кажется другим
через стекло иного цвета
(зелёный слой вообразим).
…И, с натяжением движенья
по прибывающей воде,
приходит мысль о возвращенье
в адриатическом дожде.
