Практикант внимательно посмотрел на рентген и перевёл взгляд на Ларика. Его замшевые туфли нетерпеливо постучали по линолеумному полу:
– Ну так как? – спросил он, приглушая в радио классическую музыку.
Рука, державшая снимок, была худой, с мальчишески удлинёнными фалангами, но на безымянном пальце уже сияло обручальное кольцо. Он хотел знать, готов ли был Ларик удалить зуб сейчас или предпочитал прийти повторно. Ларик не был готов, но и приходить ещё раз ему не хотелось. Он спросил у практиканта стакан воды и, пока пил, прокручивал в голове расписание. Дел было много, и вот уж никак он не ожидал, что ещё и зуб нужно удалять.
– А это очень больно? – осторожно поинтересовался он.
– Он у вас дефектный, корни неглубокие!
– У моей мудрости корни неглубокие? Зачем я жил? – спросил Ларик.
Практикант вежливо улыбнулся, снова постучал туфлями по полу:
– Так как, будете удалять?
Объявление о бесплатном дантисте Ларик нашёл в интеренете и сначала решил, что кто-то развлекается. Имя звучало неправдоподобно: Джон Пэйн. Сейчас он сидел у Джона Пэйна в кресле и ждал, чтобы практикант избавил его от ещё одной ненужной заботы. В ожидании, пока наркоз подействует, Ларик снова прокрутил в голове сегодняшний день. В двенадцать у него было свидание с сыном, потом он должен был ехать в ремонтную мастерскую, в пять из Филадельфии приезжала Мелисса, и они с ней бежали на концерт. Два с трудом добытые билета лежали в кармане брюк, идти не хотелось. «Как я устал, как я устал! – думал Ларик. – И зачем только я всё время суечусь? Вот возьму и отдам этому симпатичному парню билеты? Он слушает классическую музыку, и Мелисса только обрадуется, что можно провести вечер спокойно!»
Практикант у него за спиной позвякивал инструментами, и Ларик прикрыл глаза. Он мог бы заснуть прямо сейчас, и даже белое солнце рефлектора ему не мешало. Ларик не отсыпался уже давно. Не отсыпался из-за зуба, который его беспокоил ночами, и не отсыпался из-за сына. Из-за того, что его единственный двадцативосьмилетний отпрыск, плод его раннего брака, уже третий месяц находился в предварительном заключении, и Ларик не знал, что делать – нанять частного адвоката или не нанять. «Нанять! И пусть у него болит голова, а не у тебя!» – увещевала Мелисса по телефону. Ларик и сам понимал, что с платным адвокатом будет надёжней, но сопротивлялся искушению. Нанять адвоката означало покориться обстоятельствам. Не нанять означало мучиться, что он чего-то для сына не сделал. Но он и так уже мучился. Не нанимать адвоката будет правильней, рассуждал Ларик. Пусть сын осознает, что так продолжаться не может. Нанять адвоката... Мысль Ларика, возвращаясь к началу, кусала себя за собственный хвост, и получался какой-то бесконечный круг вины.
Он очнулся от того, что практикант касался его лица холодной резиновой рукой:
– Откройте рот пошире! – сказал тот, и Ларик послушно открыл.
«Сейчас будет больно, – подумал он, – и это даже хорошо – пусть будет больно! Физическая боль заглушает моральные страдания!»
Может быть, Мелисса была права, говоря, что он был чуточку мазохистом. Взять хоть зубы, они болели всегда, а он ими не занимался. Началось всё давно, когда он в пятом классе сломал передний. Подрался с соседским парнем. Тот обозвал его «жидком».
– А ты разве еврей? – удивилась ещё Мелисса, когда он ей об этом рассказал.
– А что, разве не похож?
– Не очень, – ответила она и посмотрела не на нос, как это делали его подруги в России, а гораздо ниже. Он ещё подумал тогда, что в Америке это нормально, встречаться с женщиной и не уведомлять её о своём происхождении. В России он перед первым же свиданием предупреждал: «Фамилия у меня обманчивая».
Он отвлёкся и не сразу понял, когда практикант спросил, не хочет ли он взглянуть.
– На что? – спросил Ларик.
Он нерешительно приоткрыл сначала один, потом другой глаз. Его зуб мудрости... Он походил на маленькое разорённое гнездо. «Вот молодец практикант! – подумал он и вспомнил про билеты. Про себя он подумал: «Ну, конечно, Мелисса только обрадуется!»
Практикант снова прибавил звук в радио и стал убирать со стола. Липкая прядь волос выбилась у него из-под врачебной шапки. «Он себе вряд ли позволяет тратиться на концерты!» – жалостливо подумал Ларик. Он попросил у практиканта листок бумаги. «У меня два лишних билета на Прокофьева! Вы хотите?» – написал он и, положив сверху два билета, протянул всё это практиканту. Тот прочитал послание и поднял на Ларика удивлённые глаза. Две тонкие брови слетелись на переносице, как чайки на мосту.
Какое-то время они смотрели друг на друга. Потом Ларик сообразил, что практикант мог его неправильно понять:
– С женой сходите! – промычал Ларик здоровым углом рта и показал на кольцо.
Практикант бросился его благодарить, попытался отдать билеты обратно. Ларик и слушать не хотел. Он сдернул с вешалки плащ и быстро направился к выходу. Практикант провожал его удивлённым взглядом. Про себя он думал: «Вот бываю же чудаки! И что я буду теперь делать с этими двумя билетами, я и не женат, да и времени у меня нет!»
Рядом с Меллисой прозвучал мужской голос:
– А что у тебя за мужчина говорит? – спросил Ларик ревниво.
Мелисса доотвечала кому-то и вернулась к нему:
– Что ты спросил?
– Ничего умного, – ответил Ларик. – Ты где?
– Я заправлялась. Что у тебя с дикцией?
Ларик потрогал щёку:
– Я только что удалил зуб. Ты едешь?
– Еду.
– Хотел тебя предупредить, что концерт сегодня отменяется, дома посидим! Ты рада? Тем более что Прокофьев!
Мелисса помолчала.
– Ты, по-моему, Прокофьева не любишь! – неуверенно спросил Ларик.
– Прокофьев – мой любимый композитор! – сказала Мелисса обиженно.
После этого она стала говорить своё обычное. Она устала от постоянной дерготни, ей нужен нормальный мужчина. Ларик слушал, не перебивая: женщине надо дать выговориться. Пока она говорила, он искал свою машину. Её нигде не было. Он проверил знаки и, к ужасу своему, убедился, что запарковал её не там. Был уборочный день, он же в спешке поставил машину не с той стороны дороги.
– Можно я тебе перезвоню через десять минут? – спросил он во время небольшой паузы.
В ответ раздалось «ну, перезвони», и трубка опустела. Надо было срочно выбираться отсюда. Поездка обойдётся в полсотни, потом нужно будет ехать за машиной – ещё сто пятьдесят долларов. «Это – ничего! – подумал он, – Я ведь на зубе сэкономил!»
Ветер гнал по лужам мелкую рябь, но уже было теплее, чем когда он выходил утром из дома.
Подъехало такси. Ларик сел и сказал адрес. Таксист был местный, он это сразу понял по акценту и обрадовался. Пожилые бостонские водители были спокойные, неразговорчивые люди – Ларик мог отдохнуть.
– Вы знаете, как ехать? – спросил он.
– Вторая дорога из Бостона, – ответил таксист, и Ларик довольно кивнул.
Когда машина тронулась, он снова набрал Мелиссин номер. У неё было занято, потом её голос прозвучал издалека:
– Алле, это я, – сказал Ларик. – Ты где?
– Я возвращаюсь... Поняла, что тебе сегодня не до меня!
Ларик сказал, что это не так:
– Мне всегда до тебя. Особенно, когда у меня плохая дикция и я не могу склеить других баб.
– Ха-ха, – ответила Мелисса и обиделась ещё сильней. – Ну что ты хочешь, чтобы я делала? Мне мало нужно, я могу обойтись без развлечений, без концертов, и вообще... Но я не могу жить в постоянной неопределённости. Мне тридцать семь лет, мне нужно устраивать личную жизнь... Я хочу иметь близкого человека рядом с собой в постели, а не в телефоне.
– Я не могу прямо сейчас лечь с тобой в постель, потому что я еду в тюрьму.
– Вот ты опять!
– Ты приезжай, а? – взмолился Ларик. – Я буду с тобой чувствительным и не очень остроумным.
В ответ было молчание, потом она решила уточнить:
– Где ты это взял, что мне нужен чувствительный?
Ларик ответил, что прочитал это в женском журнале: из шестидесяти опрошенных женщин сорок восемь мечтали именно о таком чувствительном мужике.
– Ерунда, – ответила Мелисса, – мне нужен не чувствительный, а умный, который бы меня понимал!
– А я что, не умный? У меня почти докторская степень...
– Ладно, ты знаешь, о чём я говорю. Я приеду в другой раз! – сказала Мелисса, но уже без обиды.
– Ну вот, хотел, как лучше, а получилось, как всегда! – вздохнул Ларик.
– Ох уж эти женщины! Жена или так? – услышал он голос таксиста.
– Или так.
– Сам в разводе?
Ларик ответил, что уже давно в разводе.
Таксист кивнул:
– Что так? Не поладили?
– Жизнь разлучила! – ответил Ларик сдержанно.
Он лишил таксиста рассказа о том, как именно его разлучила жизнь с Мариной. У него был ранний брак. После того, как родился сын, Марина сделалась домоседкой. С мальчиком могли посидеть и Ларикины родители и её, но она устало валилась в кресло, в дверь просачивалась вертлявая, с прыщиками на впалых щеках девушка-соседка, и он уходил один. Сыпал дождь, блестела мостовая. Друзья ещё жили свободной студенческой жизнью. На одной из вечеринок он познакомился с Леной. Потом с Ирой.
Таксист снова заговорил:
– А у меня, тьфу-тьфу, полный набор! Жена, три дочери и тёща.
– Угу! – сказал Ларик, закрывая глаза.
– Слыхал про этих двоих, которые застрелили диспетчера... – не отставал таксист.
Он покрутил пульт, настраивая радио на местный канал новостей.
– Диспетчера я хорошо знал, он когда-то у нас работал. Разве не ужас?
– Ужас! – согласился Ларик и подумал: какое количество ненужной информации люди выплескивают друг на друга.
Таксист перекрестился:
– В общем, не дай Бог такое! У тебя кто в тюрьме?
Ларик ответил.
– Наркотики?
– Да.
– Я так и понял, глядя на тебя.
– Да? – спросил Ларик. – У меня такая внешность?
Таксист не улыбнулся:
– Это часто, когда родители в разводе... – объяснил он. – Я, слышь, подожду тебя у тюрьмы!
– Спасибо, не надо, – сказал Ларик сквозь дрёму. – Это долго…
– Мне всё равно в обратный конец пассажира не найти. А за то время, что ты будешь там, я денег не возьму. Бывшая жена как? Наверное, убивается?
Ларик пожал плечами. С бывшей женой он не виделся уже двадцать лет. В один из дней он внезапно нашёл элегантное разрешение жилищной проблеме. Марина осталась жить в его квартире, он поехал один, потом она прислала к нему сына. Ларик был вечно занят: работа, подруги.
Солнце било в заднее стекло, нагревая шею. Они выезжали на вторую дорогу, которую Ларик помнил наизусть. Скоро слева появится заколоченный пакгауз, ещё через семь минут Мормонский храм, оттуда до тюрьмы десять-пятнадцать минут... Вокруг дороги плотно стоял лес, приходила весна. Семь лет назад, когда они ездили с сыном покупать тому велосипед, здесь всё было точно так же. Сын собирался поступать в колледж, потом с ним стало происходить что-то странное... Какие-то непонятные люди. Видно, Ларик что-то упустил…
Новости закончились, и стали передавать трансляцию того самого концерта Прокофьева, на который Ларик отдал билеты. Практикант был возраста его сына. «А уже наладил свою жизнь, выучился, работает!» – подумал Ларик с завистью. Он распрямился на сиденье и вытянул затекшие ноги. Таксист всё рассказывал про убитого диспетчера. Трое детей, младшему три года, среднему пять с половиной...
– Да, да! – Ларик кивнул ему в зеркале и прикрыл тяжёлые веки.
«Нет, всё-таки возьму сыну частного адвоката. В последний раз, но возьму!» – подумал он.