Анатолий Николин по своему душевному настрою – тонкий лирик. Его любовная лирика чиста и прозрачна. Стихи о природе – отражают философский взгляд на окружающий мир, поиск смысла жизни в течении житейского хаоса. Боль, переживание, преодоление потерь и свет надежды.
Д. Ч.
ПРЕКРАСЕН ТЫ, МОЙ ОДИНОКИЙ МИР! Путь степной! С утра парило Небо жгучей пеленою, Вон телега пропылила К тёмной роще за горою. В тусклом небе обмирает Сонный ворон над полями, И парит он, и качает Чёрно-сизыми крылами. Но, дрожа огнём, из мрака Солнце хлынуло с востока. Стала жарко, стало ярко И легко, и одиноко. * * * Выжжены травы, и степь по оврагам желтеет, Мёртвое небо над нею как вечное море синеет. Снова за дымкою, если прикроешь глаза, Видишь, как снегом белеют на нём паруса. Вот они ближе и ближе, и белого строя Я уже вижу ладьи, словно гордая Троя Их увлекает к цветущим пределам земли, Где они весла и мачты, смирившись, оставят свои. Сколько стоять им – неведомо то человеку: Может, до осени, может, как морю, довеку; И ничего я уже не увижу над степью... Рука Их призывает, да всё понапрасну пока. * * * Струя сверкающей воды Ворвется в раструб вазы и, хрустальной Холодной влагою её наполнив, Заблещет, заискрится, как огонь, Горящий в недрах озера глубоко. Затем цветы, три выгнутых созданья, На бледно-малахитовых стеблях Так нежно пламенеющие, смутно Росою увлажнённые, неловко Ты водрузишь в прохладу, блеск и трепет Сияющего жерла, раз за разом Скользя перстами к чашечке атласной От кончика холодного... И вот уж Они, смиренно шейки изогнув, Качаются над влагою вспенённой, И замирают нехотя, порыв Невольный негой укрощая. И сладковато-горький аромат Оставив в комнате, где только что я с ними Играл, как с нимфами в саду пустом На изумрудном, солнечном припеке... * * * Прекрасен ты, мой одинокий мир! Мне запах книг, как птице воздух нужен. И с несомненными достоинствами пир – Стакан вина и овощи на ужин. Я рукописи правлю не спеша, Гуляю, если сердце встрепенётся, В саду, где, раболепием дыша, Случайный лист моей ноги коснётся. * * * Горячее солнце садилось во мгле, И рылись собаки в потухшей золе, И кто-то всё время рвался́в никуда – Туда, где синела Господня вода. Но места ему не хватило, увы: Полно там небесной хвалы и хулы. И кто-то решил ничего не менять: Чернила достал. И заполнил тетрадь. К ЖЕНЕ Когда б я был известный портретист, Тебя бы я задумал на рассвете, И выпел бы портрет твой, как флейтист, Мадонну выпевающий на флейте. Вот руки, вот округлое плечо И жилочка, наполненная кровью. И сердце, что так бьётся горячо На солнце, именуемом любовью.