Михаил Эпштейн. Русский антимир: Политика на грани апокалипсиса. – Нью-Йорк: «FrancTireurUSA», 2023). – 243 стр.
Философская эссеистика Михаила Эпштейна, по моему убеждению, достойна рукоплесканий и высших наград. Тому порукой могут послужить его работы, во множестве переведённые на мировые языки. Во всяком случае, я лично восхищаюсь неожиданной правотой его суждений. О чём бы ни высказывался автор – о времени и пространстве, о поэзии, о человеческих заблуждениях, о языке и новоязе, об Америке и России – он устремляет мысль точно в самую суть вопроса и даже более того, он как бы протыкает её насквозь, показывая явление с иной, прежде невиданной стороны. Результат такого подхода удивляет: «Как мы раньше этого не видели?». И – убеждает: «Да, так!».
Взять, например, Россию. Неожиданный смысл тысечекратно обдуманного, обговорённого в диспутах и трактатах (и всё равно таинственного) образа Эпштейн черпает у Гоголя в «Мертвых душах». Тут я цитирую Эпштейна, а внутренние цитаты из Гоголя выделяю шрифтом: «Согласно сложившемуся канону, Гоголь собрал все самые злостные пороки, которыми страдала Россия... Кто же олицетворяет эти пороки?».
В довольно непривлекательных помещиках всё же «нет ни зла, ни ненависти. Никаких ужасов, чернухи, никакого сладострастного мучительства». В чиновниках тоже. Даже губернатор, и тот «был большой добряк и вышивал по тюлю».
«Есть только один поистине бесовский образ в «Мертвых душах», образ глубоко женственный и ведьмовский, напоминающий панночку в «Вии», – и действительно, наполненный явными и скрытыми цитатами из демонических повестей Гоголя. Именно к этому образу обращает Гоголь свои мучительные вопросы:
Что зовёт, и рыдает, и хватает за сердце? Какие звуки болезненно лобзают и стремятся в душу и вьются около моего сердца? Русь! чего же ты хочешь от меня? какая непостижимая связь таится между нами? Что глядишь ты так, и зачем всё, что ни есть в тебе, обратило на меня полные ожидания очи?.. И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!..
Вчитайтесь – и вы сразу расслышите мотивы и интонацию ранних повестей Гоголя. Где-то уже сияла перед нами эта заколдованная красота. “Такая страшная, сверкающая красота! <...> В самом деле, резкая красота усопшей казалась страшною“ (“Вий“). И порою самому читателю, как Хоме Бруту, вдруг хочется воскликнуть... “– Ведьма!“».
Да, так! Именно Русь оказывается самым зловещим персонажем «Мёртвых душ», и когда её «необгонимая тройка» несётся по миру, грозя раздавить шарахающиеся в стороны народы, не всякий созерцатель успевает заметить, в какую дрянную бричку она впряжена, кто ею правит и докатятся ли до Казани (или вернее – до Киева, а то и Варшавы? – далее везде) её вихляющие колёса… Как мы раньше этого не замечали? Впрочем, всё же был у нас в прошлом такой прозорливец Аркадий Белинков, определивший седока русской «чудо-тройки» как всего лишь жуликоватого чиновника в отставке, повытчика с хитроумными задумками… Теперь неожиданные смыслы этого «наводящего ужас движения» разгадывает в своей новой книге Михаил Эпштейн. Вот в чём вкратце её суть.
Вектор движения, называемого высокопарно «Русским миром», направлен умышленно вопреки и наперекор всему мировому развитию, и потому оно проявляет черты некоего оруэлловского «антимира», где мир – это война, а война – спецоперация, где вор кричит: «– Держите вора!», а реваншисты отправляются «денацифицировать» соседнюю суверенную страну. В системе такой антитезы большому Миру все явления жизни обретают приставку «анти»: религия превращается в святобесие, мораль в антимораль, пространство зияет пустотой и проклятием, а поражение числится великой победой.
Самая сильная (а для меня и самая привлекательная) сторона философии Эпштейна в её словоцентричности, – это именно философия слова, в основе своей, может быть, и библейского, которое с Большой буквы. Но эта составляющая, впрочем, как бы растворена между строчек. Помню, с каким удовольствием я читал его работу по расширению русского языка – эта разминочная гимнастика для суффиксов и флексий напоминала словотворчество молодых футуристов столетней давности! В приложении к теме этой книги такой словесный подход обнаруживает прежде всего криминализацию современного русского языка, а это в свою очередь указывает на гибридное слияние политики с уголовщиной. Автор книги и сам языкотворствует, давая точные клейма для таких явлений, как современная дипломатия, журналистика, телевидение. Это – гоп-дипломатия, гоп-журналистика, гоп-телевидение, производные от слова «гопник». И действительно, примерами такого «гопничества» шокируют нас газетные сводки и телерепортажи.
Сопоставление, казалось бы, несопоставимых вещей высекает в уме искры внезапного понимания. Этим смелым приёмом владеет ум философа, а пристальное внимание к жизни языка даёт ему редкую возможность предсказывать будущее.
Одно из его важных для всех нас предсказаний должно сбыться в этом году. Так что, возможно, апокалипсис, если он всё-таки произойдёт, случится не с большим Миром как таковым, а с теми безбашенными политиками, которые направили свою страну на край катастрофы.
Февраль 2023
Champaign IL