Ирина Маулер – автор многих поэтических текстов, которые она сама положила на музыку. В её стихах и песнях часто прочитываются элементы фольклорной поэзии, интонации народной песни. Она идёт в стихотворной речи от строки к строке, её сюжеты порой незамысловаты, но это кажущаяся лёгкость. Нужно внимательно вчитаться в эти исповедальные строки. И – ещё: поэт и бард, Маулер – член Союза художников. Этот взгляд рисовальщицы помогает ей наполнять стихи зримой образностью…
Д. Ч.
ИЗРАИЛЬ В этом доме – Востоком и Западом между, Куда Вера однажды зашла вместе с Любовью – Жила одиноко, под самою крышей Надежда С рыжими волосами и жаркой еврейской кровью. В этом доме птицы жили и кошки, Горбоносые птицы и кошки с жёсткой шерстью. И был он на Вавилон похож немножко, Но каждому хватало своего законного места. Над домом кружили зимы на крыльях Б-га, А летом грели его, не жалея страсти, И жил этот дом жизнью простой и строгой, Своими птичьими и кошачьими радостями. Вечером пили чай, варенье варили, Жили, как не бывает – тепло и просто, Не ссорились, смеялись, радовались, любили, Денно и нощно на этом домашнем острове. Так и летит этот дом между землей и небом, А в нем птицы живут, кошки, Вера, Любовь, А ты до сих пор в этом доме не был, А за Надежду попасть в него льётся и льётся кровь… * * * Печать на лице – гордости, Печаль на лице – птицею, Была я твоим городом, Парижем, Москвой, Ниццею. Была я твоим сторожем И стержнем была радостным. Была я тебе – что же ты Лишил меня этой малости. Хожу не твоя – вербная, Хожу не твоя – ясная, А рядом с тобой верная, А ты рядом с ней – ястребом. А время летит – лёгкое, А время бежит – странное. Была я твоим облаком, А ты стал моей раною. * * * Белая дорога длинная – Сосны – ровной линией, Не павлины по сторонам , не верблюды – Цеппелины – любимое блюдо. На блюде неба-солнца льдинка, Кругом зима летит снежинками И падает на лица прохожих, домов плечи Укрывает от печалей и лечит. Легко и нежно сестрой милосердия. И открываешь ей сердца предсердие, Не сердишься по пустякам, не грустишь, не плачешь И почти уверен, что всё будет иначе. Прививка искрящимся снежным холодом – Отличный антидепрессант – попробуй!. * * * Ветер бежит по этому городу и листает дни – Один, два, три – чужой, равнодушный город, Чем ты горд, что ты смог такого, Чего не увидишь на девяносто пяти процентах суши? Чем ты Москвы, или Тель-Авива лучше? Или я, чем лучше, или хуже Хавы, той, что не знает другой державы и держится за свою двумя руками и головой – просто не знает, что где-то есть город другой, в котором берёзы в окнах, клёны, ясени, а для Хавы звучание этих слов неясно, слова чужие, заворачивают язык предательски, не то, что местные слова – хумус, фалафель… А для меня Тель-Авив – чужой город, хотя живу в нём уже двадцать три года, не люблю хумус, не ем фалафель, хочу послать этот ближний восток на фиг. Но сдерживаю себя в этой печали – Просто не знаю, как жизнь начать сначала, А так хочется, чтобы в окно – берёзы, клёны, ясени. Только вряд ли и тогда мне в жизни всё станет ясно. * * * Ласково смотрит время, Зайчиком скачет по стенам, Ластится кошкой домашнею – Живое время, прыгучее, настоящее, Настоянное на спорах, вопросах, надеждах, Не нуждающееся в дорогих одеждах. По зеркалу невзначай взглядом юрким – Чёлка короткая, короткая юбка. Сбитые в кровь девчачьи коленки – Через двор – окна Таньки и Ленки, А вокруг полная счастья улица, Которое обязательно, стопроцентно сбудется. И не может быть иначе – время пока смеётся, не плачет. Платье – то распустить, то приталить, Время цветёт цветными фонтанами, А Танька уже была замужем, И у неё годовалая дочь. Танька плачет, не знает как себе помочь, А время обнимает её нежно за плечи И обещает впереди другую встречу. Она верит и улыбается, а вдруг все ещё только начинается? Длинная ночь – на плече сидит бессонница, Он не звонит, а может быть звонил, когда тебя не было дома? Или забыл все обещания – простить? – и ты прощаешь. Смотришь в зеркало внимательно – В глазах усталость, но в общем очень даже привлекательна, И конечно, всё ещё будет в порядке – Времени пока вполне в достатке. Танька опять вышла замуж, правда прибавила килограммов, но не жалуется, ждёт прибавления семейства, а время вальяжно сидит на скамейке и лузгает орешки – день – орёл, день-решка, занятое время – обеды, дети, бельё – время Танькино и моё, правда уже не молоко, сметана, но пока в порядке, хотя немного приустало. Сны стираются ровно под утро, Падают и разбиваются о часы – наверное это мудро, Если сон полон какой-то дряни, К чему о нём целый день воспоминания, Подозрения и плохие предчувствия. Чувства закончились, или впали в бесчувствие? От череды дней чёрно-белых – так хочется сбежать на чужой берег и смотреть на камыш, или розовых фламинго, пить вино, танцевать фламенко, перекрасить волосы в фиолетовый цвет, сесть во времени кабриолет и укатить обратно в детство, где солнце и дожди знают своё место, не играют с природой в прятки, туда, где время лижет тебе пятки, а не кусает, зло ощерив пасть, в то время, что не даст тебе упасть. А это бежит по твоему следу И обгоняет, каким бы спринтером ты не был. Где календарь начинается каждый день сначала И от этого многосерийного сериала Заносит на поворотах, холодеют руки.. Да, но это лучше чем изнывать от скуки. И чтобы этим довольствоваться – Расслабляйся, получай удовольствие, От невозможной синевы неба, от запахов плодов спелых, От сплетен, от наговоров, от серьезных и пустых разговоров. От тёплого взгляда незнакомцев на улице И верь – все обязательно сбудется. Потому, что есть только сегодня, а ты просто вечный школьник, как ни крути, вечный влюблённый, и вечный поэт, а значит, не важно сколько тебе лет – лети себе над этой весёлой планетой, в жару и холод и смейся от души над всеми человеческими чудесами времён года... Я ИДУ ПО ДОРОГЕ Я иду по дороге – нет это дорога идёт по мне: розовые розы во сне, огрызки облаков в окне, Девочка на длинном морском берегу… Слова на счастье, слова на беду, слова на буду, слова на есть. Как бы эти слова сьесть. Поселить их в клетках – своего тела пленниками, И распоряжаться ими смело. Расставить их по званиям и названиям И водрузить из них на дороге к Храму знамя. Горстка слов – пиши, не пиши – Оплот для идущей души. А если душа читать не умеет, или не видит смысла Грузить себя лишними мыслями? У этой души тоже своя миссия, Свой Мессия, Моцарт, Эйнштейн, Свои заботы на ночь и день, Планы на жизни дорогу, Которая ведёт правда к своему, не к чужому порогу. И если на ней нет авариям предпочтения – Невнимательность к слову не имеет никакого значения. А для меня Слово – дорога к Храму, Значит буду нести его, пока не устану.