Помните, наверное, самую холодную зиму? Тогда ещё бродячие собаки стаями жили в подъездах и не кусали кого попало, а в квартирах грелись всем, что горело, и пили всё, что было крепче мороза. В ту зиму министерство здравоохранения издало секретный приказ: собирать на улицах лиц «без определенного места жительства», привозить их в больницы и госпитализировать на лечение в обязательном порядке. И всё бы хорошо, и даже похвально этакое альтруистическое проявление со стороны государства, – пусть даже приступообразное, – но действующее и последовательное, хотя и выполнялось оно крайне сумбурно и, мягко говоря, «как обычно».
Собирали бомжей на улицах без особого энтузиазма и в основном уже замёрзших, так что отвозили их прямо в морги, а тех, что были ещё живы, во вторую очередь в приёмные отделения больниц. Некоторым везло, и их привозили в терапию или хирургию. Там на них оттачивали своё будущее мастерство интерны, и с потеплением их выписывали, а на улицах и проспектах города появлялись новые попрошайки «на колесиках».
Другим тоже везло, но их привозили в приёмное отделение психиатрической больницы, где интернов из-за последнего реформирования здравоохранения уже давно не видели и где на приёме сидели опытные врачи, которые одними своими вопросами могли свести с ума любого сознательного гражданина, а тем более беспризорного и практически бессмысленного – ведь, как известно, самые глупые вопросы задают именно психиатры. И вот одну из таких бесед я и приведу здесь.
– О боже… Фамилия есть?
– Да и не было у меня фамилии.
– Ну как хоть зовут?
– Да по-разному. Кто, как и вы, Богом меня называет, кто иначе, но в принципе мне всё равно. Так можно я пойду?
– Куда пойдёшь? Там же мороз какой! Тебя привезли отогреть и полечить.
– Так эта, не от чего меня лечить. А с морозом я и сам справлюсь. Вы эта, меня отпустите, а я вам спасибо скажу.
– Ты смотри какой вежливый! Но я тебя не отпущу. У нас приказ министра всех вас принимать и лечить. Давай рассказывай, чего у тебя с головой не в порядке.
– С головой? А что у меня с головой? Вот с ногами, да.. болят иногда.
– Ты мне не прикидывайся дурнем! С ногами в хирургию отправляют и отрезают. Будешь дурака валять, так напишу, что у тебя подозрение на гангрену, и отправлю куда надо. Как тебя писать будем?
– Пишите как есть – Бог.
– Ладно, так и запишем. Но смотри, тебе же хуже будет. Если ты утверждаешь, что ты Бог – это по-нашему «бред религиозного содержания», и это значит, что лечить тебя надо долго и серьезно, потому как это практически не лечится.
– Пишите как вздумается. И не такое слышал. Но я не даю своего согласия, так что вам придётся меня отпустить.
– Ого, какие он слова знает! Только я вот сейчас составлю заключение, по которому госпитализирую тебя в психиатрический стационар без твоего согласия.
– И на основании чего? Что ж я такого сделал?
– Так. Раз ты – Бог, то не станешь отрицать, что устроил Всемирный потоп и десять египетских казней?
– Да, признаю.
– А что готовишь нам Судный день?
– Это инсинуация!
– Ага, значит отказываешься! Правильно, кто ж в таком признается. Но нам и прежних твоих деяний достаточно, чтобы написать, что ты представляешь реальную угрозу для окружающих. А теперь займёмся твоей жизнедеятельностью – ты ведь БОМЖ?
– Да, так уж повелось.
– И что ты там говорил: «и домов не стройте, и семян не сейте, и виноградников не разводите, и не имейте их, но живите в шатрах во все дни жизни вашей, чтобы вам долгое время прожить на той земле, где вы странниками».
– Вы бы меньше гуглили, доктор. Это не мои слова, а Иеремии. Да Вы бы ещё вспомнили про птичек, что не сеют и не жнут, но и то не мои слова.
– Ага, значит признаёшь, что не работаешь и не можешь покупать себе продукты, а значит пунктом вторым мы так и запишем, что «не может обеспечивать свои жизненные потребности на уровне необходимом для поддержания жизнедеятельности».
– Доктор, ну чего там поддерживать? Жизнедеятельность-то у всех разная. А со своей я справляюсь.
– Ты мне не мудри. Тут уже достаточно оснований, чтобы тебя принудительно госпитализировать.
– Как знаете, доктор. Валяйте. А то я уже от вас устал, да и ноги болят. И на том спасибо, что в хирургию не упекли. Где расписаться-то?
– А уже и не надо. Хотя любопытно было бы взглянуть на автограф.
– Ан нет. Потом как-нибудь. В своё время увидите. И я не прощаюсь, как понимаете.
– Да, конечно, увидимся ещё.
Вот такая, несколько лубочная сценка и произошла в холодный февральский вечер, в приёмном отделении психиатрической больницы. Что вы говорите? В какой? Да это не важно. Главное, человека спасли. А законы, что человечьи, что божьи – всегда будут исполняться, мягко говоря, «как обычно».
