Лада Миллер мыслит стихотворными строфами-периодами. У неё свободное поэтическое дыхание. Лирический сюжет стихотворения разворачивается на наших глазах, наполняясь словами искренней женской исповедальной художественной речи. Это прямая речь во всей её эмоциональной обнажённости, бесхитростного мужества открытости. Признак доверия своему читателю.
Д. Ч.
О начале
Оставшись, я уже не убегу.
Мы будем жить с тобой на берегу,
Делить еду и легкую работу,
Перебирать задумчиво песок,
Рожать детей, креститься на восток
И соблюдать, как водится, субботу.
В кувшине глина. В облаке вода.
Рука в руке... Прощать и обладать,
Чтоб не терять необходимый трепет,
Не в этом ли святая благодать?
(Когда в саду распустится беда,
Заголосим, но губы не разлепим).
Я не о том, любимый, не о том
(Уносит море тело, память, дом,
Знакомые до обморока лица),
Я о начале. Всё-таки уйду.
Остаться, это значит на беду,
Как и на счастье, взять и согласиться.
На другой стороне любви
Полно, милая, не реви.
На другой стороне любви
Розы жалят и нежат осы.
Сад нездешний – что лист, что куст
Источают не грусть, но груз,
Не покой, но любимый голос.
Так случилось. Tеперь пора.
Из-под нежного топора –
Брызги, дребезги, звёзды, щепки.
Счастья щепоть, глоток вина.
Между нами стена, стена –
Ток несильный. Замок некрепкий.
Несмертельно, небезопас...
За тобою мне – глаз да глаз.
Там – за глазом – темно и пусто.
Мы с тобою едва видны.
На другой стороне луны
Отпечаток моей вины
И твое неземное чувство.
Трогательное
Пусть холодно. Возьми меня и грей.
Я буду расцветать и удивляться,
Что вдруг зима становится добрей,
Хотя на ощупь добрых минус двадцать.
Мне зимний вечер горек и свинцов,
Но есть внутри мелодия простая:
Снег осторожно трогает лицо
И шепчет, и смешит, и обладает.
Так и стоим, обнявшись на ветру,
Забыв про хмурый быт и чувство долгa.
И кажется, что я вот-вот умру,
Но лишь от счастья. Тихо. Ненадолго.
Про любовь
Проста моя осенняя тоска:
Вот жизнь – до беспредела коротка,
Вот нежность, что предшествует разлуке.
Всё остальное – выдумки, от скуки.
Здесь так бурлит небесное вино,
Что пьяный дождь бросается в окно
И ветер, плача, просится на руки.
Мой чужестранец, воин, пилигрим,
Мы никогда с тобой не говорим
О том, что происходит между нами.
И как, скажи, мне выразить словами,
Что Бог вот-вот окажется тобой,
Что белый свет летит над головой,
Как бабочка, и падает, как камень.
Но это всё озвучится потом.
Укрой меня заботливым крылом,
Шепчи о безмятежности астрала,
(Жить холодно, и солоно, и мало)
A я, забыв, что осень коротка,
Очнусь на дне засохшего цветка,
Как будто бы вовек не умирала.
Погоди
Жизнь кончается больно и быстро.
Не хватай, не целуй, погоди.
Я наткнусь на тебя, как на выстрел,
Как на крик в говорящей груди.
Изо всей своей силы и грусти
Тянешь к сердцу, торопишься – Эй!
Пузырящийся воздух невкусен,
Да и нет в пустоте пузырей.
Всё не так. Слишком страшно и резко
Рассветает. Держи меня за ...
Вот крючок. Здесь кончается леска.
Начинаются рот и глаза.
Гоген
Весна...А большего не требуй.
И так чем дальше – тем светлей
Куски застиранного неба
В ажурной пене тополей.
Шумит, выбалтывая тайны,
В ручьях – как в чайниках – вода.
Блестят на солнце ус трамвайный
И влажных веток провода.
А как играет воздух зыбкий,
В одну симфонию смешав,
Полутона, полуулыбки,
И юркий след карандаша...
Пусть жизнь до слёз обыкновенна,
Тем восхитительней сюрприз –
Пропахший фруктами Гогена
Весенней улицы эскиз.
Сезанн
В размытых красках толка нет –
Сплошное крошево эмоций.
Весенний бред, неясный свет,
Но так пульсирует и бьётся,
Что подпеваешь. Вторь не вторь –
Теперь и ты заложник смуты,
А нерешительность и хворь
Испиты и сиюминутны.
Размякнешь от случайных слов,
И что-то ёкнет в сердцевине –
Так зарождается любовь
К непредсказуемости линий.
И вот – разруха и обман –
Весны разграбленная Троя.
А в облаках – Сезанн... Сезанн –
И обещание покоя.
На закате
Вроде плакать о прожитом рано…
Слишком остро осенней порой
Пахнет яблоком, медом, шафраном,
Увяданием и красотой.
Этой прелестью обезоружен,
Ты глядишь в обессиленный сад.
Сердце бьётся спокойнее, глуше
И вливается в хрупкую душу
Обжигающий листья закат.
Размышляя о жизни и смерти,
Вздрогнешь: значит, бессмертия нет?
Бог услышит, правдиво ответит,
Улыбнётся и выключит свет.
День начинается с тебя
День начинается с тебя, как жизнь с отчаянного вдоха.
Заря старается не зря, и небо выглядит неплохо.
Играет музыка без слов. Словам то весело, то страшно.
Теплее кров, быстрее кровь, и мир, как яблоко, раскрашен.
А воздух в легкие набит – он горло мучает и гложет,
И небо ласково твердит, что счастье зло и невозможно.
Ну что же ты, прости, прощай, люби меня, пока не поздно.
Мой нежный сад выходит в рай, a в нём сияющие звёзды,
Твой день и короток и мил, мой вечер праздничен и сладок,
И нет ни времени, ни сил подобный выстрадать подарок.
И я, нисколько не любя, твержу заклятие простое:
День начинается с тебя. А значит жизнь чего-то стоит.
Мы чистим снег
Я и весна – плечо к плечу –
Счищаем снега позолоту
С крыльца. И весело грачу
Смотреть на спорую работу.
Гремят по кровлям жемчуга,
Мелькают инея скорлупки.
Летят танцовщицы Дега,
Взметая газовые юбки.
Стекает вечер в желоба.
Темнеет намертво и сразу.
Слабее ветер. Но труба
Ещё твердит глухую фразу.
Вернусь домой – прижми к груди,
Отбрось тоску едва початой.
Мой рот малиновый найди
И на пороге распечатай.
Край света
Босые легкие шаги и
Деревья чёрные, нагие,
Трава, горчащая едва.
Пойдёшь отчаянно с Е-два –
И пропадёшь на все четыре.
Не осень – яма – света край,
Луны промёрзший каравай
На крошки снежные расколот,
По медным листьям пляшет молот
И заколачивает рай.
А я, что в корне неправа,
Вдруг получила, что хотела –
И прорастают, как трава,
Простые, звонкие слова
Сквозь распечатанное тело.
Было бы яблоко
Было бы яблоко – вызреет повод упасть.
Ты моё яблоко – тыблоко, гиблая страсть.
Спей же. Успеешь – уткнёшься в ладонь сентября.
Жить без тебя не могу, а живу – без тебя.
Вечер – особенно страшно, особенно бо...
Дай пожалеть, надкусить ошарашенный бок,
Вымолить сок, расплескать, растерять серебро.
Ты – моё яблоко. Я – запасное ребро.
Сад оживает, хохочет, слетает с петель,
Яблочный ветер – какое там ветер – метель!
Завтра – зима, но пока соберу про запас
Спелых, счастливых, залюбленных до смерти – нас.
Вот и хватит
Если сильно захочешь – спасу.
Нам бы домик в июльском лесу,
Чтобы солнце и нежная хвоя –
Послевкусием долгого – «дво-е»,
Чтобы в доме трава и кровать.
Мы с тобой – такова благодать –
Состоим из улыбок и клавиш,
И уже ничего не исправишь.
А за домом – слова и листва.
Мы сидим к голове голова,
Тридевятый закат провожая,
И собака породы большая
Засыпает от счастья у ног.
Вот и хватит. Четырнадцать строк.
