Захфиииир!!! Слов нет... Они ни далеко ни близко. их реально нет... можно захлебнуться вдохом. Можно задержать выдох. Можно заплакать и долго-долго молчать, не понимая – почему я, и благодаря – за то, что я, и сожалея о том – что я... ликовать. бояться. принимать и отвергать. Захфир, Захфир, Захфир... мой милый, милый Захфир. Эх, вот сейчас бы заглянуть в твои глаза и улыбнувшись сказать – Захфир, ты же знаешь!!! А этот плоский монитор ничего по-человечески передать не сможет…
Я обожаю тебя, Захфиррр! Я благодарю тебя и сжимаю твою руку в кармане куртки… Есть вещи в мире, которые не объяснить. Я знала тебя сотни лет назад. Спасибо за то, что ты появился в моей жизни... Целую тебя, потому что все слова иногда становятся бессильными… Это поразительно – войти в чужую жизнь! И откуда ты знаешь, про «регистр» моего голоса, а?
Скажи же мне! Когда мы с тобой встретимся? Когда?
Твоя! Вероника.
Было холодно. Очень! Казалось, всё замерзло: звёзды, луна, город, душа. Руки и ноги окоченели уже давно, и мысль о тёплой обуви, или о перчатках сводила с ума, всё больше становясь навязчивой. До полуночи надо было продержаться ещё минут двадцать. Он нащупал в кармане коробок спичек. Но как бы ни хотелось зажечь где-нибудь в подворотне костер и согреться, он решил всё-таки продержаться. До полуночи оставалось двадцать минут, если часы на башне Площади Республики не лгали… конечно, не лгали, но минутная стрелка никак не хотела двигаться вперед, и это убивало.
Было холодно. Очень! Наверное, это самая холодная зима, подумал он.
Площадь Республики можно обогнуть вокруг за десять минут. Это, конечно, не двадцать, но всё же. Во всяком случае можно будет не смотреть на часы на башне. И постараться думать о чём-то другом. Очень нужно будет постараться. Чушь, когда говорят: «не думай о том, что тебе холодно, и тебе не будет так холодно». Это не спасает. Невозможно не думать о холоде. Как не думать? Если уже кости замерзают? Ведь оттого что я начну думать о жарком тропическом береге моря, мне не перестанет быть холодно. Пальцы на ногах и руках не перестанут быть ледяными… И он подумал о том, что без сомнения, лучше жара – а жара в нашем городе так же ужасна! – чем холод. Теперь было холодно как тогда, когда уже дрожать перестаёшь и лишь тихо затухаешь, чувствуя, как медленно жизнь из тебя уходит – остываешь. И только приказываешь себе монотонно: «не смотри на часы! Не смотри на часы!!»… Он оглянулся вокруг. Нигде не было видно ни души. Люди отогревались у себя в домах и даже, может быть, не предполагали, насколько на улице холодно этой ночью. Хорошо ещё, что ветра нет, подумал он, а то, наверное, сердце не выдержало бы и остановилось. Теперь он, в который раз за сегодняшний день, удивлённо спросил себя: почему не останавливается сердце?! Ведь ему ничего не стоит взять и перестать биться. Глупое сердце! Мозг так хочет забыться, а сердце упорно гонит кровь в мозг и не дает ему отключиться… Глупое сердце! Ах, хотя бы собаку какую-нибудь встретить! Собаки, он знал, тоже могут помочь. Подманишь порой какую-нибудь дворнягу, прижмёшься к ней, глядишь, и станет теплее. Хоть немного. У собак, вроде, не тридцать шесть и шесть температура, а больше. Но не было видно никаких собак. Ты одинок в этом городе, подумал он. И было холодно. Очень!
Сделав круг по Площади, он как-то испуганно посмотрел на часы. И в эту секунду часы пробили полночь! Он поспешил к тому месту, откуда начиналась одна из пяти улиц.
Интернет-клуб назывался «Малышка».
– Բարև ձեզ. Մտնեմ? [1]
– Проходи, проходи, Захфир, – сказал по-русски работающий менеджером в интернет-клубе парень лет двадцати. – Вчера тебя не было. Были дела? – И молодой парень рассмеялся своей шутке, которая заключалась в том, что у бомжа Захфира из непонятно какой далекой-предалекой страны дел вовсе не могло быть. – Всё-таки странно, что ты знаешь русский язык.
– У нас в стране многие знают, вернее, знали русский, – сказал Захфир. – Войду?
– Да проходи уже! Вон за тот компьютер в углу. Только – ради Бога! – сходи в туалет и помой руки. Там мыло есть.
– Я на всю ночь. Вот деньги.
– Хитрец же ты, Захфир. Приходишь ночью. Ведь знаешь, что ночью час за компом стоит вдвое дешевле, чем днём. А если я скажу, что ночью плата такая же, как и днём?
– Тогда у меня не хватит денег…
– Я шучу, Захфир… А теперь иди, помой руки. Ты – первый посетитель. И поэтому можешь просидеть всю ночь бесплатно. Не думаю, что будет наплыв посетителей.
– Вот деньги! Не надо бесплатно! У меня есть деньги, – заволновался Захфир, показывая бумажки.
– Не надо, Захфир.
Захфир помыл в туалете руки горячей – горячей! – водой, после чего пальцы у него стало сладко покалывать, и пошел к компьютеру в углу. Рядом с клавиатурой он увидел неполную пачку сигарет, пепельницу и зажигалку. Удивился. Посмотрел в ту сторону, где за «особым» компьютером сидел менеджер – всё тот же молодой парень – и взглядом спросил: «что это?». Тот лишь улыбнулся и помахал рукой, мол, «бери, не стесняйся, всё твоё». Захфир закурил. О, это сладкое, божественное ощущение, когда тело твоё отогревается, вернее, «оттаивает», когда жизнь возвращается к тебе, в тебя, когда ты чувствуешь, что оживаешь! А какое везение с сигаретами получилось! Это даже лучше, чем еда! Ах, да! Ты же не помнишь, когда в последний раз ел, но это не важно. Главное, что у тебя есть сигареты. Настоящие. Целые! Захфир закурил одну. И потрогал в кармане поднятые с тротуаров бычки. На ощупь же и посчитал их. И решил докурить сначала бычки, а новые оставить на потом. Главное, есть сигареты! Еда не важна, подумал он снова.
Когда Захфир понял, что жизнь вернулась к нему, он открыл браузер и набрал адрес соцсети. Набрал пароль… открылся тот, другой мир, но… ЕЁ не было. Рядом с ЕЁ именем не было зелёного кружочка. ОНА ещё не пришла. Захфиру стало грустно. Он даже почувствовал некое разочарование: как будто зря возвращался к жизни. И даже мысль о том, что нехолодно и есть почти целая пачка сигарет – перестала радовать. ЕЁ не было в сети! Самое плохое то, что неизвестно было – стоит ждать или нет? А если ОНА этой ночью вообще не придёт? И почему-то вспомнил, что на улице было холодно. Очень!
– Չկա?, – спросил менеджер, подошедший сзади.
– Չե…[2]
– Придёт ещё. Хочешь чему-нибудь научиться на компьютере? Или в игру какую-нибудь поиграть?
– Нет… то есть я хочу написать ей письмо… я не знаю как.
– У тебя есть её мейл?
– Нет…
– Тогда вот, открой её окно и пиши сюда.
– Она получит?
– Да. Как только войдёт в сеть, прочтёт.
– Спасибо!
Захфир подумал, подумал, потом покурил новую сигарету – хоть в кармане ещё и оставалось пять бычков. И стал писать.
Ты так далеко! И я не смогу надеяться, что, может быть, случайно встречу тебя на улице. Ты так далеко, что я не смогу прикоснуться плечом к твоему плечу. Ты так далеко, что я не смогу взять твою руку и положить её себе в карман куртки, чтоб она не замёрзла от дождя. Ты так далеко, что я не смогу положить пальцы тебе на шею и почувствовать твой пульс… Послушай! Ты так далеко, что я не могу видеть, как ты сидишь у окна и пьёшь свой кофе. Ты так далеко, что я не могу услышать твой смех и твой голос – в том особом ТВОЁМ регистре. Не могу видеть поворот головы и взгляд. Эй, ты так далеко, что я не могу поймать твой взгляд… ты так далеко, ты так далеко…
Ты так близко! Вот ты – в прямоугольном сине-белом квадратике. Ты так близко, что я ВИЖУ порой, как ты печатаешь и посылаешь мне свои слова. И они – твои слова! – только в твоём регистре. Ах, ты так близко! Вижу твоё лицо – ты улыбаешься мне. Я знаю, что мне! И этот наклон головы – тоже мне. И глаза. Я знаю, что эти глаза смотрят на меня и говорят что-то, посылают сообщение. Ты так близко, что я ловлю сообщение и замираю, понимая его смысл. Ты так близко, что, идя по улице, я болтаю с тобой и… касаюсь плечом твоего плеча. Ты так близко, что я смогу взять твою руку и положить её себе в карман куртки, чтоб она не замёрзла от дождя. Ты так близко, что я СЛЫШУ, как бьётся твоё сердце у меня под ладонью. Ты так близко, что я могу вспоминать с тобой то, чего никогда не было. Ты так близко порой… буквально через экран. Ты так близко, что я протягиваю руку, чтоб прикоснуться к твоей чёлке. Она промокла от дождя…
Ты так далеко! Ты так близко! Но эти «далеко-близко»… когда же они соединятся?.. Захфир.
Захфир откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Только теперь он ощутил, насколько он устал. Очень, очень устал…
– Поразительно, как ты пишешь, Захфир, – услышал он голос двадцатилетнего менеджера за спиной и открыл глаза. – Прости, я не удержался, я прочёл. Кто бы мог подумать, что бомж может так писать…
– Я не всегда ведь был бомжом… – Захфир улыбнулся усталой улыбкой. – Ничего, что прочёл. Может, ты многое и не понял.
– Может… Так её Вероникой зовут?
– Да.
– Она красивая!
– Да.
– Она видела твоё фото?
– У меня нет фото.
– Она знает, что ты… ммм… бомж?
– Нет. Она думает, что я богатый… в общем, это не важно…
– Ясно. Её всё ещё нет.
– Да. Я посплю немного. Наверное, Вероника сегодня уже не придёт.
– Да, конечно, поспи.
Молодой менеджер интернет-клуба отошёл к своему «главному» компьютеру, а Захфир сел поглубже на стуле, закрыл глаза и мгновенно заснул. И не видел снов. Он спал до самого утра. Когда он проснулся, узнал, что электричество два раза отключали ночью – его и теперь не было, так что все компьютеры были выключены. Захфир попрощался со своим приятелем, опять забыв спросить, как того зовут, и так и не узнал, что спустя два часа интернет-клуб «Малышка» закроют из-за махинаций с налогами. Захфира больше никогда ни в какой другой интернет-клуб не впускали, и он так никогда и не узнал, что пока он спал той очень-очень холодной ночью, Вероника вошла в сеть, прочла его письмо и написала ему ответ.
Никто не знает теперь, что стало с Захфирем, бомжом из непонятно какой далекой-предалекой страны, влюблённого в неизвестную Веронику.