Дмитрий Бураго. Край. Книга стихов. – Киев: Издательский дом Дмитрия Бураго, 2022. – 80 с.
О стихах Дмитрия Бураго нельзя сказать, что какие-то строчки у него поэтичны, а какие-то – нет. У него поэзия – всё, от начала до конца. Новая книга поэта – небольшая, но цельная по замыслу и стилистике. «Край» – слово семантически двузначное. Это одновременно и родная земля, отечество, и окраина, исход, исчерпанное пространство. Оба значения – разнополюсные и эмоционально окрашенные. Тёплое сходится с холодным, возникает атмосферный фронт, сверкают молнии. Опускаются сумерки. Как избежать беды? «У деревни озеро болит, / за посадкой с прелою листвою / облако над озером горит / тихим светом с тонкой пеленою. / Будут заморозки, будет никогда / с воспалённым долгим отреченьем, / будут расходиться города / и сверкать бессмысленным значеньем. / Даже люди будут ни при чём, / кто им сторож во хмелю разброда? – / в хвост и в гриву, хором, напролом! / А потом? Потом не будет рода».
Род – основа народа. Война, чума – всё равно люди живут, решая свои текущие задачи: «А мы живём, как жили у реки. / Почти молчим, почти дошли до края: / в терпенье оторопь, надежды коротаем», – пишет Дмитрий Бураго.
Поэзия Дмитрия чужда заданности и ангажированности. Она звучит как первородная речь, которая подчиняется своим собственным законам. Духовная жизнь поэта богата оттенками времени, и поэзия обитает у него везде. Надо только наклониться, поднять её и одухотворить словом. Дмитрий внимателен к природе, детали у него зримы и осязаемы. Словно бы сам входишь в этот волшебный мир и становишься его частью. «Кошка вышла из окошка / На карниз. /Видит кошка, как дорожка / Катит горку вниз. / Ей навстречу из заречья / Гаснут сны / Человечьей и овечьей / Глубины. / Ветер в солнечной карете / От холмов / Тенью метит всё на свете / И любовь. / Даже мама – это рама, / До краёв / Всё от хлама и до храма – / Всё твоё». Щедрая земля, на которой живут щедрые люди, достойна лучшей участи.
У Дмитрия Бураго есть редкое качество: сквозное зрение. Поэт видит истоки и устья происходящих с нами событий. У него не потеряна пространственная ориентация. Как мистик, он чувствует тектонические сдвиги в земной коре, предчувствует движения тайных сил, влияющих на судьбы людей. Он сумел сохранить в себе мостик из детства: «Детство носит большую голову, / видит в лужице океаны». Поэзия – это умение видеть, слышать и чувствовать.
«Во мне, а не в писаниях Монтеня находится всё то, что я в них вычитыааю», – говорил Блез Паскаль. Если бы я не познакомился перед чтением новой книги Дмитрия Бураго с творчеством Имадеддина Насими, может быть, и стихи о нём у Дмитрия во мне бы не срезонировали. Насими – великий поэт, чьё творчество принадлежит всему миру. «В меня вместятся оба мира, но в этот мир я не вмещусь», – писал этот средневековый поэт с трагической судьбой, чьё 750-летие мы недавно отмечали в Баку. – «Я жемчуг, в раковину скрытый. Я мост, ведущий в ад и в рай». У Дмитрия Бураго и Насими, на мой взгляд, много общего в миропонимании. Дмитрий своим стихотворением словно бы вступает в диалог с азербайджанским классиком: «Вино мудрее слов, поэт всему вина, / когда его слова гуляют без оков. / Вина ему верна, как родовой недуг, / как звук, в котором дна просверкивает зов». Звуком зачерпнуть глубину – не в этом ли тайная цель поэзии?
У Дмитрия Бураго стихи, как правило, с названиями, однако эти названия не исчерпывают содержание стихотворений. Это особая эстетика, когда название только обозначает ареал повествования, название – только брошенный в воду камешек, вокруг которого расходятся широкие круги смысла. Когда слово больше, чем слово. Это может быть у Бураго понятийным символизмом в духе раннего Андрея Макаревича. Вот, например, стихотворение, озаглавленное «Жар». Дмитрий часто выбирает названиями своих стихотворений не предметы, а состояния души или природы: «У света нет товарищей. / У веры нет границ. / Вскипает пыльным варищем / на площади гранит. /... Далёкого пожарища / неумолимый глаз / обводит жаром шарящим / расшатанный каркас / опешившего города / с кругами под мечетями, / где бьётся тень под воротом, / где страсти время мечут, / где мир под дымкой савана / в нагаре вечных противней / рождается и заново / срывается в подстрочье / томлёного неистовством прозрения греха, / где замирает истина / в забвении стиха».
Дмитрий Бураго не теряет связь с покинувшими наш мир его родителями: «Относительно смерти пасьянс календарных дат / вызывает улыбку, как выкладка на зеро. / Смотришь в небо, и там тебе кто-то рад – / это мама подсахаривает творог, / на тарелке белые пузырьки, / а каёмка – твой окоём, / и мешают какие-то пустяки / возвратиться за стол с отцом». Стихотворение называется «Уравнение», и это для поэта отнюдь не уравнение с несколькими неизвестными. Складывается ощущение, что ему всё известно, просто жизнь рано или поздно «уравнивается» смертью. Это высшее знание, в котором смелость граничит с верой в бессмертие.
Дмитрий Бураго – потомственный литератор и знаток литературы. Его отец успешно занимался исследованиями творчества русских поэтов-классиков. И вся эта сокровищница знаний естественным образом от отца перешла к сыну. Стихи Дмитрия Бураго узнаваемы, его поэтический темперамент, его глубокое дыхание совершенно индивидуальны. Свободная стихия сочетается у него с чеканностью строк: «Пойдём посмотрим, что в шинке / и что на свете, / где у хмельного в кожухе / слова, как плети, / где откровение, что даль / о добрых людях. / И, кажется, уже не жаль / того, что будет».