Муза дальних странствий Николая Гумилёва

Юрий Щегольков – директор Музейно-выставочного центра Дом Гумилёвых (Бежецк, Тверская область) (https://gumilevdom.ru/). Генеральный директор Фонда развития малых исторических городов. В прошлом - журналист, издатель газет «Эспаньола», «Комсомольская правда» в Испании, Португалии и Египте, МК в Турции.

 

Что до природы мне, до древности,

Когда я полон жгучей ревности,

Ведь ты во всём её убранстве

Увидел Музу Дальних Странствий.

Николай Гумилев. «Отъезжающему» (1916)

 

Африка долго оставалась для жителей Руси, впоследствии Российской империи, чем-то загадочно далёким, тем, что ещё дальше, чем Иерусалим, до которого, как говорили, «идти в паломничество три года или всю жизнь».

Великий русский поэт, воин и путешественник, иногда авантюрист, иногда мистификатор, Николай Степанович Гумилёв, жизнь которого исследователи-литературоведы изучают под лупой, продолжает оставаться человеком-загадкой.

Кем он был? Зачем уезжал в далекие странствия? Что искал он в безлюдных и опасных пространствах Абиссинии и Сомали? Встречался ли он, как говорят, с английским разведчиком Лоуренсом Аравийским, и, если да, то зачем? И даже такой простой вопрос – а сколько раз он был в Африке? – сбивает с толку исследователей, потому что мы до сих пор не знаем всех страниц биографии поэта.

Жизнь человека, особенно такого великого поэта, как Гумилёв, часто превращается в миф. Но в основе каждого мифа мы можем найти несколько констант – герой – поэт и воин, путешественник и этнограф, путь героя – и его сегодня повторяют самые разные люди просто для того, чтобы увидеть то, что видел поэт и передал нам сквозь годы свои ощущения и своё понимание окружающего мира. На пути героя встречают опасности, его сопровождают спутники, его ждут где-то далеко в заснеженных пространствах России близкие… И Прекрасная Дама – Анна Ахматова – в ожидании рыцаря…

Или не в ожидании? Или первые поездки поэта за тридевять земель были вызваны постоянным конфликтом с будущей женой, которая очень долго не соглашалась стать невестой?

Жизнь, как роман, с непредсказуемым началом и окончанием…

 

«И умру я не на постели, при нотариусе и враче…».

 

Африка, милая Африка…

 

Странным образом, горячее дыхание Африки, периодические исчезновения в местах, где и сегодня, в 21 веке, совсем не спокойно, внезапные отъезды и триумфальные возвращения, и вновь – новые путешествия, поиск: «исключительный герой в исключительных условиях» – это ли не та поэтическая вершина романтизма Серебряного века? Или символизма – века ушедшего?

Рассказывают, что мама Николая Степановича, Анна Ивановна Гумилёва, до конца жизни не верила в то, что ее сын расстрелян чекистами. Иногда она говорила, что он смог выбраться из петроградского кошмара 1921 года и скрылся в своей любимой Африке.

Рассказывают, что до сих пор в некоторых племенах, до сих пор обитающих в местах, где путешествовал поэт, хранятся предметы, «несостоявшиеся экспонаты Кунсткамеры», принадлежавшие «Гумми» – так называли Гумилева местные жители.

По крайней мере в музейно-выставочном центре «Дом Гумилёвых» в Бежецке, в квартирах, где с 1917 по 1952 год жила семья Гумилёвых, хранится такой бесценный экспонат – «Копьё Гумилёва», подаренный председателю Гумилёвского общества Ольге Медведко директором Института Африки РАН Г.Б. Старушенко, который, в свою очередь, путешествуя по Эфиопии, приобрёл его у вождя племени, хранившего вещи Гумилёва почти 70 лет.

 

Он любил три вещи на свете:

За вечерней пенье,

белых павлинов

И стёртые карты Америки.

Не любил, когда плачут дети,

Не любил чая с малиной

И женской истерики...

А я была его женой.

 

Анна Ахматова.

 

Поездка или мистификация?

 

До сих пор неизвестно, когда поэт впервые отправился в Африку.

Может быть в 1907 году, тогда, когда ему был 21 год, и он изучал французскую филологию в Париже.

О том, что Гумилёв мог побывать в Александрии и Каире во время своего путешествия из Одессы в Марсель в июне-июле 1907 года, косвенно свидетельствует отрывок из его письма Валерию Брюсову 21 июля: «…две недели прожил в Крыму, неделю в Константинополе, в Смирне имел мимолетный роман с какой-то гречанкой, воевал с апашами в Марселе и только вчера… очутился в Париже».

Ахматова считала, что в первый раз он отправился в Африку в 1908-м, а поездка в 1907-м была мистификацией. Не очень верится, что юноша в 21 год мог на равных драться с марсельскими люмпенами...

Или мог?

«Как странно – ровно десять лет прошло / С тех пор, как я увидел Эзбекие…» – пишет поэт в июле 1917 года. Эзбекие – это огромный сад в Каире, в Исмаилии – некогда европейской части города.

Гумилёв никогда и никому не говорил о том, как и когда он «сделал крюк» из Пирея в Александрию (это несколько дней пути) по дороге в Марсель, но и не говорил однозначно – «да, я был там».

 

Над тростником медлительного Нила,

Где носятся лишь бабочки да птицы,

Скрывается забытая могила

Преступной, но пленительной царицы…

 

Николай Гумилев. «Гиена» 1907

 

Он пишет это в сентябре 1907 года, и конечно же, в том же году он создает тот самый шедевр, который раз и навсегда выводит его на пьедестал:

 

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,

И руки особенно тонки, колени обняв.

Послушай: далёко, далёко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

 

Николай Гумилев. «Жираф» 1907

 

Нет никаких жирафов на озере Чад, подсказывает нам строгая дама география – но как же прекрасен этот вымысел!

Символизм в каждом стихотворении, письма, отправляемые друзьями из Парижа каждые 10 дней, чтобы никто ничего не заподозрил… Было или не было?

Поэт действительно мечтал о поездке в Африку, но отец – Степан Яковлевич, был против. Хотя не от него ли пришла к поэту страсть к путешествиям? Степан Яковлевич был судовым врачом – и где он только ни был!

Отец был строг, на путешествия в Африку денег давать он не собирался, главное – Сорбонна (но Николай Степанович так и не закончил это учебное заведение). Степан Яковлевич утверждал, что не даст Николаю ни денег, ни благословения на такое «экстравагантное путешествие» до окончания университета. Считается, что, если путешествие в Африку (Египет) в 1907 году всё-таки было, необходимые для путешествия средства молодой поэт смог сэкономить из тех средств, что посылали ему родители.

С Анной Горенко, будущей Ахматовой, они еще не женаты. Может быть, неизвестное путешествие в Африку 1907 года действительно было – как ответ возлюбленной, отвергшей рыцаря, ушедшего после этого в изгнание?

Но прошёл год, и начинается второе (или первое – «настоящее»?) путешествие в Африку.

 

Страна пирамид

 

В 1908 году Гумилев пишет Валерию Брюсову: «Я помню Ваши предостереженья об опасности успехов и осенью думаю уехать на полгода в Абиссинию, чтобы в новой обстановке найти новые слова, которых мне так недостаёт». 

Египет и тогда, и сейчас поражает воображение любого путешественника, что говорить – поэта!

Вот они – великая река Нил и загадочные пирамиды, голова «Царя ужаса» – Сфинкса – и тот самый сад Эзбекие. Мечети и минареты… Но всё-таки ещё цивилизация, или уже не совсем привычная цивилизация.

Из письма В.Я. Брюсову: «Дорогой Валерий Яковлевич, я не мог не вспомнить Вас, находясь «близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида, в царстве пламенного Ра». Но увы! Мне не удается поехать в глубь страны, как я мечтал. Посмотрю сфинкса, полежу на камнях Мемфиса, а потом поеду не знаю куда, но только не в Рим. Может быть, в Палестину или Малую Азию».

На Палестину не хватало денег, что ж, Египет – это вселенная:

 

Рощи пальм и заросли алоэ,

Серебристо-матовый ручей,

Небо, бесконечно-голубое,

Небо, золотое от лучей.

 

Николай Гумилёв. Ноябрь 1908 г.

 

Конечно же, это Египет, каждый, кто хоть раз побывал в этой стране, согласится с этим описанием.

Египет скоро станет привычным – все африканские путешествия поэта начинаются здесь.

Мы не знаем где именно поэт был в то путешествие, точно – в Александрии и Каире, возможно, на каком-то пароходе добрался до границы с Суданом. Денег не хватало, но впечатлений было с избытком.

Не случайно одним из проектов «Дома Гумилевых» и Гумилёвского общества является установка памятника Николаю Гумилёву именно в Египте.

 

Африканский рог. По следам русских первопроходцев.

 

Проходит год. Наконец, после шестого (!) объяснения 29 сентября 1909 года Анна Горенко, будущая Анна Ахматова соглашается стать женой Гумилёва, но на следующий день поэт уезжает в очередное путешествие, то ли за тридевять земель, то ли к чёрту на куличики.

Планировалось, что его спутником станет Вячеслав Иванов – поэт-символист, философ и драматург, в его квартире – знаменитой «башне» в Санкт-Петербурге собирался весь цвет Серебряного века.

Но Иванов не поехал. Поэт опять путешествует в одиночестве, но в этот раз он направляется через Порт-Саид, Джидду и Джибути в Сомали, откуда он добрался до большого города в Абиссинии^[1] Дире-Дауа.

 

 

В который раз приходится констатировать, что «точных сведений о маршруте и целях путешествия Николая Гумилёва в Сомали и Абиссинию – нет».

Говорят, он путешествовал по тем дорогам, по которым ранее, в конце 19 века шли экспедиции русских офицеров Александра Булатовича и Николая Леонтьева – советников негуса Абиссинии Менелика II, сумевшего защитить при непосредственной помощи России независимость Абиссинии от попыток Италии превратить ее в колонию.

Гумилёв сумел добрался до Харара, второго по величине города страны, столицы исламской части Абиссинии.

 

Прекрасное письмо Вячеславу Иванову в знаменитую башню^[2]:

 

«Многоуважаемый и дорогой Вячеслав Иванович,

до последней минуты я надеялся получить Вашу телеграмму или хоть письмо, но, увы, нет ни того, ни другого. Я прекрасно доехал до Джибути и завтра еду дальше. Постараюсь попасть в Аддис-Абебу, устраивая по дороге эскапады. Здесь уже настоящая Африка. Жара, голые негры, ручные обезьяны. Я совсем утешен и чувствую себя прекрасно. Приветствую отсюда Академию Стиха. Сейчас пойду купаться, благо акулы здесь редки.

Марье Михайловне эта открытка должна быть знакома. Мы видели такую же у докторши. Передайте, пожалуйста, Вере Константиновне, что я всё время помню о теософии, и Михаилу Алексеевичу, что я тщетно ищу для него галстук. Здесь их не носят. Мой поклон всем на Башне.

Искренне преданный Вам Н. Гумилёв

 

А вот что он пишет Михаилу Кузмину

 

Харрар

Дорогой Миша,

пишу уже из Харрара. Вчера сделал двенадцать часов (70 километров) на муле, сегодня мне предстоит ехать ещё 8 часов (50 километров), чтобы найти леопардов. Так как княжество Харрар находится на горе, здесь не так жарко, как было в Дир-Абауа, откуда я приехал. Здесь только один отель и цены, конечно, страшные. Но сегодня ночью мне предстоит спать на воздухе, если вообще придется спать, потому что леопарды показываются обыкновенно ночью. Здесь есть и львы и слоны, но они редки, как у нас лоси, и надо надеяться на своё счастье, чтобы найти их.

Я в ужасном виде: платье моё изорвано колючками мимоз, кожа обгорела и меднокрасного цвета, левый глаз воспалён от солнца, нога болит, потому что упавший на горном перевале мул придавил её своим телом. Но я махнул рукой на всё. Мне кажется, что мне снятся одновременно два сна, один неприятный и тяжёлый для тела, другой восхитительный для глаз. Я стараюсь думать только о последнем и забываю о первом. Как видишь из этого письма, я совсем забыл русский язык; здесь я говорю на пяти языках сразу. Но я доволен своей поездкой. Она меня пьянит, как вино.

Когда ты получишь это письмо, я буду, наверно, уже по дороге в Константинополь и через неделю увижу тебя.

Кланяйся всем на башне и в Аполлоне.

Мой слуга абиссинец ждет меня у дверей. Кончаю писать».

 

С деньгами всегда не просто. Приходится на всём экономить и в итоге возвращаться в Россию.

Несколько месяцев спустя, описывая абиссинца, отправившегося вызволять занзибарских девушек в Каир, Гумилёв пишет:

 

Двадцать раз обновлялся месяц,

Пока он дошёл до Каира

И вспомнил, что у него нет денег,

И пошёл назад той же дорогой.

 

Николай Гумилев. «Абиссинские песни», 1911

 

Гумилёв возвращается в Россию с тем, чтобы осенью 1910 года, после свадьбы, путешествия в Париж и медового месяца, вновь отправиться в Африку.

В Африке уже есть железные дороги, и часть пути до Харара и Адис-Абебы удалось сделать на поезде. Дождавшись попутного каравана, поэт отправляется из Харара в Адис-Абебу, куда он не смог добраться в начале 1910 года.

В Адис-Абебе он знакомится с русским посланником и даже присутствует на вручении им верительных грамот негусу Менелику II.

Александр Куприн писал: «Мне хорошо известно, что он (Гумилёв) от негуса абиссинского народа получил милостивое и совсем ненужное ему разрешение охотиться на слонов и добывать золото в пределах абиссинских владений».

Правда – и в этот раз происходит вмешательство судьбы: в «Hotel Terrasse», где живет поэт, его обокрали. И о дальнейшем продолжении экспедиции можно забыть. Отметим, что путешествия Николая Гумилёва, не были идиллическими, поэт реально неоднократно рисковал жизнью.

Ученик Гумилёва Георгий Иванов позже писал, что у Гумилёва происходили вполне реальные стычки с местным населением: «Он проникал в неисследованные области, изучал фольклор, мирил враждовавших между собою туземных царьков. Случалось – давал сражения».

Возвращение в Джибути было тяжелым, вместе с местным поэтом ато-Иосифом Гумилёв путешествует на мулах и заболевает сильнейшей лихорадкой. Но именно на этом отрезке пути он понимает, для чего он приедет сюда ещё один раз.

В марте 1911 года поэт и путешественник возвращается в Санкт-Петербург.

 

Последняя экспедиция. 1913 год.

 

Самая известная поездка Гумилёва в Африку состоялась в 1913 году. Она была хорошо организована и согласована с Академией наук. Сначала Гумилёв хотел пересечь Данакильскую пустыню, изучить малоизвестные племена, но Академия отклонила этот маршрут как дорогостоящий, и поэт вынужден был предложить новый маршрут: «Я должен был отправиться в порт Джибути в Баб-эль-Мандебском проливе, оттуда по железной дороге к Харару, потом, составив караван, на юг, в область, лежащую между Сомалийским полуостровом и озерами Рудольфа, Маргариты, Звай; захватить возможно больший район исследования; делать снимки, собирать этнографические коллекции, записывать песни и легенды. Кроме того, мне предоставлялось право собирать зоологические коллекции». Вместе с Гумилёвым в качестве фотографа в Африку поехал его племянник Николай Сверчков.

 

 

Основные сведения об этой поездке мы черпаем из «Африканского дневника» поэта, в котором он иногда очень подробно описывает свою последнюю, как оказалось, экспедицию в Африку.

По сути, путешествие началось в Стамбуле, где «Коля большой» и «Коля маленький» – так называли себя дядя и племянник, познакомились с турецким консулом Мозар-беем, ехавшим в Харар; дальнейший путь они продолжили вместе.

 

 

Порт-Суэц, Джибути, отсюда, из французского Сомали путешественники отправились вглубь страны по железной дороге, но через 260 км поезд остановился из-за того, что дожди размыли путь. Большая часть пассажиров вернулась, но Гумилёв, Сверчков и Мозар-бей выпросили у рабочих дрезину и проехали 80 км повреждённого пути на ней. Из Дире-Дауа поэт отправился караваном в Харар.

В Хараре Гумилёв знакомится с расом Тафари, будущим императором Эфиопии Хайле Селласи I, вокруг которого позже сформировался целый культ – растафарианство.

Из Харара путешественники отправились в малоизвестные земли народа галла, в селение Шейх-Гуссейн.

 

…Я склонился, он мне улыбнулся в ответ,

По плечу меня с лаской ударя,

Я бельгийский ему подарил пистолет

И портрет моего государя…

 

Николай Гумилёв. Галла, 1918

 

«Африканский дневник» иногда прерывается на несколько недель, отчего некоторые исследователи считают, что Николай Гумилёв и Николай Сверчков могли добраться до южных границ Абиссинии, или даже до Уганды и озера Виктория. Но это лишь версии.

В Россию экспедиция возвращается 1 сентября 1913 года. По мнению специалистов, коллекция, привезённая им и его племянником Н.Л. Сверчковым из Африки, стоит на втором месте после коллекции Миклухо-Маклая. И сегодня с ней можно познакомиться в залах Кунсткамеры.

Но конечно же, впечатления поэта – эти стихотворения, вышедшие в сборнике «Шатёр», увидевшие свет в трагическом 1921 году.

 

Оглушённая рёвом и топотом,

Облечённая в пламень и дымы,

О тебе, моя Африка, шёпотом

В небесах говорят серафимы…

 

«Я буду говорить откровенно: в жизни пока у меня три заслуги – мои стихи, мои путешествия и эта война. Из них последнюю, которую я ценю меньше всего, с досадной настойчивостью муссирует всё, что есть лучшего в Петербурге. Я не говорю о стихах, они не очень хорошие, и меня хвалят за них больше, чем я заслуживаю, мне досадно за Африку. Когда полтора года тому назад я вернулся из страны Галла, никто не имел терпенья выслушать мои впечатленья и приключенья до конца», – писал Николай Гумилёв в 1915 году в письме М. Лозинскому^[3].

 

А дальше была война

 

Все планы продолжения африканских экспедиций перечеркнула Первая мировая война. Гумилёв уходит в армию добровольцем, становится кавалеристом-разведчиком, получает два Георгиевских креста. Уезжает в командировку во Францию и Англию, пытается получить назначение в Месопотамию. Но в итоге в 1918 году он возвращается в охваченную гражданской войной Россию.

 

 

 

Все изменилось. Рушился Серебряный век. Пришла новая эпоха.

Согласно воспоминаниям Ирины Одоевцевой, осенью 1918 года в Петрограде состоялся поэтический вечер для «альбатросов революции» – как их называли, матросов Балтфлота.

В Петрограде в 1918 г. поэтические вечера проходят часто. Выступают символисты, футуристы, акмеисты… Революция пришла и в искусство.

Вспоминает Ирина Одоевцева: «Однажды на вечере поэзии у балтфлотцев, читая свои африканские стихи, он особенно громко и отчетливо проскандировал: «Я бельгийский ему подарил пистолет / И портрет моего государя».

По залу прокатился протестующий ропот. Несколько матросов вскочило. Гумилёв продолжал читать спокойно и громко, будто не замечая, не удостаивая вниманием возмущённых слушателей. Кончив стихотворение, он скрестил руки на груди и спокойно обвёл зал своими косыми глазами, ожидая аплодисментов. Гумилёв ждал и смотрел на матросов, матросы смотрели на него. И аплодисменты вдруг прорвались, загремели, загрохотали. Всем стало ясно: Гумилёв победил. Так ему здесь еще никогда не аплодировали»^[4].

В тот вечер для поэта всё кончилось хорошо...

Но в августе 1921 года по обвинению в активном участии так называемого «Заговора профессора Таганцева» поэт был расстрелян.

 

По следам Гумилёва

 

На долгие годы его имя было под запретом. Тем не менее, Николай Гумилев не был забыт, и не были забыты его африканские путешествия. В разное время и разные люди отправлялись в Африку по следам его экспедиций. Самая известная была организована МАЭ РАН – Кунсткамерой в 2008 году. Её материалы можно посмотреть здесь: http://gumilev.kunstkamera.ru/about

Член Гумилёвского общества Николай Носов неоднократно посещал Египет и Эфиопию. Последняя такая экспедиция состоялась в 2022 году.

В том же году «Дом Гумилёвых» – единственный на сегодняшний день музей, посвящённый жизни поэта и расположенный в Бежецке (Тверская область), организовал показ картин проекта «Художники Гумилёву» современных российских художников в Москве, Бежецке, Царском селе, Каире и Александрии. В 2023 году планируется показ выставки в Адис-Абебе. А в «Доме Гумилёвых» совместно с Кунсткамерой в феврале 2023 года создана африканская коллекция.

 

Путешествия Николая Гумилева никогда не закончатся, пока жива память о великом поэте Серебряного века. Этнографе и путешественнике.