Елена Севрюгина. О стихах и стихиях. – М., Синяя гора, 2025. – 144 с.
«О стихах и стихиях» – книга не совсем обычная: в ней Елена Севрюгина делится с нами чужими стихами, которые произвели на неё самое сильное впечатление. Таких стихотворений набралось у автора 20 – это целое созвездие имён замечательных поэтов. Стихи, представляющие четыре стихии – землю, воду, огонь и воздух, даны в книге с авторскими комментариями. Елена пристрастна в своих предпочтениях; писать о том, что нравится – легко. Севрюгина говорит о поэзии как о лучшем способе постижения мира: «Поэзия даёт возможность постижения мира с помощью интуиции».
Чтение стихов – вещь увлекательная и непредсказуемая. Мы порой не понимаем, почему те или иные произведения заходят нам прямо в сердце. Конечно, у каждого читателя есть свои эстетические и человеческие предпочтения. Но иногда в душе происходит какая-то перемена, и нам неожиданно начинает нравиться то, что раньше казалось совершенно чуждым. Всё это исследует в своей новой книге Елена Севрюгина. Читатели «Стихов и стихий» могут на собственном опыте проверить, так ли резонируют в них стихи, в разное время ошеломившие Елену. Обычно совпадение текстов не бывает стопроцентным, поскольку все мы думаем и чувствуем по-разному.
Послушаем Елену Севрюгину: «Если в моей жизни и были серьёзные поэтические потрясения, то это Александр Петрушкин и Александр Кабанов. О Кабанове всегда хочется сказать словами Цветаевой: «Вы не человек – вы явление природы». Если использовать особую систему ранжирования, то можно все стихи поделить на три категории: хорошие, отличные и крышесносные. Третий вариант крайне редок, и поэзия Кабанова – ярчайший его образец. Такие стихи ничему не учат и ничего не позиционируют – они просто навсегда меняют тебя и твой угол зрения»:
Стол, за которым сидит река, два старика на одном причале, сыр – это бабочка молока, смех – это гусеница печали, что происходит в твоих словах: осень, чьи листья, как будто чипсы, тьма – это просто влюбленный страх, это желание излечиться. Мы поплавками на сон клюем, кто нас разбудит, сопя носами, волк, заглянувший в дверной проем, окунь с цветаевскими глазами, звон колокольчика над волной, новой поэзии сраный веник, мир, сотворенный когда-то мной, это отныне – пустой обменник. Вот он стоит на исходе лет, шкаф, предназначенный быть сараем, в нем обитает один скелет, судя по Библии – несгораем, пьёт и отлеживает бока, книги – рассыпались, одичали: сыр – это бабочка молока, смех – это гусеница печали.
Этот фрагмент многое говорит и о самой Елене Севрюгиной, о её потребности и умении вдохновляться чужим творчеством, меняться и развиваться. Поэт в ней «подпитывается» от критика, от чтения, анализа и критического разбора чужих стихов. А критик – от поэта. Можно, конечно, читать и просто так, но в работе критика-эссеиста это происходит естественным образом, непроизвольно. Конечно, на первом месте в таком прочтении – понимание. Если ты чего-то не понимаешь, глубоко об этом не напишешь.
У Владимира Гандельсмана поэт заглядывает в «колодец, у которого дно – в небесах»: «Безрассудному звуку предаться, / речь ручную предать, / чтобы не было чем оправдаться, / блудной зауми зуд оправдать. / Беспризорному псу уподобясь, / жить. Привязанность к будке смешна, / как имущества опись. / Кладь ручная, кому ты нужна? / Заглянувший в колодец, / у которого дно – в небесах, / он теперь инородец / здесь, где умствует страх / и с душою легко сторговаться. / От увиденного ни на миг / заглянувшему не оторваться. / Не в обход – напрямик / он прощальные песни заводит – / преизбыток в них жизни такой, / что слепящее медлит ещё, не заходит. / Всё висит и висит над строкой».
Безусловно, такие тексты нужно цитировать целиком. У Елены Севрюгиной – широкий взгляд критика на современную поэзию. А в ней есть что почитать и обсудить. Иногда давно знаешь того или иного поэта, но стихи, выбранные Севрюгиной, открывают этого автора с неожиданной стороны. Бывает, они просто сильнее всего, что ты у него слышал, и это для тебя откровение. Так и проявляется мастерство критика. Это могут быть «незнаменитые» стихи в творчестве того или иного поэта. А порой стихотворение просто чем-то зацепит, и ты не понимаешь, чем именно, как в этом стихотворении Евгении Джен Барановой: «Сначала шрифт пойдёт курсивами, / а после сердце занырнёт, / туда, где лыжники красивые / с ботинок отбивают лёд. / И так румяно им и льдисто им, / и так морозно мне дышать, / что вспомню тени волокнистые / на Черноморской, 45. / Шелковицей давлюсь ли, смехом ли, / машинки ль собираю в ряд. / А лыжники твердят: «поехали!», / голубоглазо так твердят. / Увижу очередь с авоськами, / водой из «вальтера» пальну. / Где детский парк «Ласкаво Просимо» / и почему нельзя вдохнуть? / Кто в дом принёс котёнка рыжего? / Кто ел до завтрака халву? / Как близко проскользили лыжами! / Я замерзаю. / Я живу». Поэзия – спасает. Некоторые стихи являются авторам как «скорая помощь» в трудные моменты жизни. А затем такая скорая помощь может прийти и к читателю. Поэзия способна ответить человеку на самые животрепещущие вопросы.
Елена Севрюгина – донор духа, труженица. Её новая книга раскрывает нам объятия для сотворчества. Стихи, покорившие её воображение, очень разные. Но вместе они образуют оркестр, это обратная перспектива души Елены. Книга – проекция духовного пути её автора, собирателя стихий. Это шаги, ступеньки, влияния. Формирование личности. Концептуальная книга Севрюгиной поднимает также и философские, экзистенциальные вопросы: быть или не быть; как справиться с чуждым внешним миром и не сломаться. Елена способна понимать творчество поэтов с различными эстетическими установками. Порой мне сложно адекватно воспринимать творчество поэта из-за его небрежностей в рифме и ритмических банальностей. Складывается впечатление, будто стихи недоделаны и оставляют желать лучшего. А Елена Севрюгина говорит: не надо обращать на это внимание. Не это главное у данного автора. Там – целый космос, который с лихвой перекрывает технические огрехи. Смотрю на текст уже с этой точки зрения, отстраняюсь от прежнего восприятия – и, удивительное дело, соглашаюсь с Еленой, которая умеет воспринимать поэзию сущностно. Главное – мир поэта, а не его рифмы.
Перечислю авторов, чьи стихи представлены в новой книге: Роман Смирнов, Светлана Кекова, Анна Маркина, Иван Зеленцов, Андрей Фамицкий, Александр Петрушкин, Александр Кабанов, Евгения Джен Баранова, Илья Кутик, Алексей Остудин, Владимир Гандельсман, Инга Кузнецова, Яна Юшина, Иван Жданов, Евгения Изварина, Андрей Тавров, Борис Кутенков, Надя Делаланд, Дмитрий Коломенский, Рахман Кусимов. Книга Елены Севрюгиной – умная и духовитая. Как говорил Бодлер, «поэзия – вино одиноких». Моё впечатление от книги Елены хорошо передаёт включённое в неё стихотворение Дмитрия Коломенского: «Вот город, где я был и не был. ./ Там в оловянном свете дня / Стоит растущий прямо в небо / Белесоватый столб огня. / Неяркий, ровный, невесомый, / Он как бы освещает сад, / Где сон плывёт, где дремлет Сомов – / Как сон, ленив; как сом, усат. / Вот старый двор, вот жёлтый угол, / Где камень спёкся на века, / Где дерева с руками пугал / Безмолвно ловят облака. / Вот плоть реки с прозрачной кожей, / Где, если глянуть в глубь воды, / Есть кто-то, на тебя похожий, / Но тоньше и мудрей, чем ты. / А день горит, не прогорая, / И кажется, что вслед за ним – / Лишь лето без конца и края, / Зеленоватый, влажный дым. / Вдохни его, замри, застынь – и / Очнёшься в тишине, в нигде – / Бесплотным путником в пустыне, / Песчинкой в Божьей бороде».