Предлагая на конкурс «Каменную скамью» Теофила Готье¹, я писал, что с ней связана интересная история, поэтому начну с неё (нижеследующее основано на комментарии Готье к первой публикации стихотворения). В Салоне в 1865 году была выставлена картина известного в те годы художника Антуана Эбера (1817-1908) «Каменная скамья в Сен-Гратьян». Композитор Шарль Гуно захотел сделать её музыкальное переложение – но работа не пошла. При встрече с Готье он посетовал на свои затруднения, и тогда Готье решил написать стихи на картину Эбера. Прочтя их, Гуно сумел закончить своё сочинение. Готье подчеркивает, что Поэзия выступила посредницей между музами живописи и музыки, поспособствовав их единению.
А теперь, собственно, к стихотворению и его переводам. Стихотворение Готье состоит из трёх восьмистиший с альтернансом жмжмжмжм и рифмовкой ababcdcd, стих десятисложный, последняя строка каждой строфы восьмисложная. В русской традиции передаётся 5-стопным и 4-стопным ямбом соотвественно. Отмечу, что для французской поэзии альтернанс (чередование мужских рифм с женскими) носит характер незыблемого закона, поэтому он должен быть сохранён и в переводе.
Далее, Готье – один из создателей французского «Парнаса». Это означает, помимо прочего, предельную отточенность формы. И действительно мы находим здесь:
- отсутствие анжанбеманов (переносов), синтаксические паузы строго совпадают с ритмическими;
- рифмы не просто точные, но глубокие (с опорным согласным): indécise-assise, murmure-ramure, expiés-pieds и т. д.
Соответственно, в переводе хочется видеть такую же пластичность русского стиха, строгость в его построении и глубокие рифмы. Совершенно неприемлемы неточные рифмы и рифмы тривиальные, такие как «кровь-любовь».
Наконец, нужно сохранить ключевые тропы Готье: «бормочущие в деревьях» воспоминания, умение «видеть слёзы вещей», каменную скамью, аккумулировавшую эмоции людей, которые некогда искали на ней уединения.
С учётом перечисленных критериев были подведены итоги конкурса (в котором в общей сложности приняли участие восемь переводчиков). Жюри сочло достойными опубликования два перевода, остальные имеют существенные недостатки.
Лучшим признан перевод Ирис Виртуалис (Москва):
КАМЕННАЯ СКАМЬЯ
В тенистом парке, порастая мохом,
Забытая скамья всегда пуста,
Но кажется, вот-вот с печальным вздохом
Здесь явится сидящая Мечта.
Воспоминание прошепчет в кронах
О невозвратном счастье без забот,
И пролитой слезою о влюблённых
Листок вам под ноги падёт.
Они садились, не разъяв объятий,
От глаз ревнивых укрываясь тут,
И лунный луч, разбуженный некстати,
Скользил искать себе другой приют.
Подруга позабыла обещанья,
Но сердце не избудет боль свою,
Один, идёт влюблённый на свиданье
В заросший парк, на ту скамью.
И с тем, кто видит грусть в любом предмете,
Скамья скорбит о счастье прежних дней,
О поцелуях, розовом букете,
Как горький знак, оставленном на ней.
Над ней деревья ветви наклонили,
На сером камне лепесток сухой,
Она стоит надгробьем на могиле,
Любовь укрывшим под собой.
Перевод почти безукоризненный. Единственное сожаление: пропал ключевой для поэтики Готье образ «того, кто умеет видеть слёзы вещей».
Второе место получает перевод Марка Шехтмана (Иерусалим):
КАМЕННАЯ СКАМЬЯ
Эрнесту Эберу
В старинном парке, где роятся тени,
Скамья из камня мшистого… На ней
Задумчивость погружена в виденья
Обманутой любви далёких дней.
И шепчет лес о радостном начале
И о конце, что горек и тернист,
И с тонкой ветки, как слеза, в печали
К ногам вдруг упадает лист.
Она и он, сойдясь в объятье нежном,
Ища приют, где глаз ревнивых нет,
Садились на скамью, будя небрежно
Здесь тихо задремавший лунный свет.
Она тех встреч забыла страсть и слово,
Но он – своей любви не господин –
Грустит, и помнит, и под сень былого
Приходит в лес теперь один.
И зрит, кому вещей открыты слёзы,
Сколь тяжек камню радости финал.
Ушли навек объятия и розы,
Чей цвет, как знак, в углу благоухал.
Всё в прошлом. Безуханное подобье
Себе цветок, и высохла листва,
И сникла ветвь, и мох покрыл надгробье
Любви, которая мертва!…
Тут ещё есть над чем поработать: рифмоид «нежном-небрежно», заезженная рифма «слёзы-розы». Смущает избыток архаизмов: упадает, зрит, безуханный – все эти слова из арсенала поэзии пушкинской поры, а не второй половины XIX века. Наконец, в переводе два анжанбемана, тогда как в оригинале ни одного. Тем не менее, в целом перевод удачен.
Хочу поздравить и победителей конкурса, и всех его участников.
Желаю успехов в работе над новыми переводами!
Юрий Лукач, председатель жюри