Андрей Поляков пишет экзистенциальную лирику, побуждающую к самоосмыслению, внутренней идентификации. При этом результатом этой идентификации становится некая обособленно-личная реальность, которая и узнаваема, но, вместе с тем, иррациональна, достоверна и мифологична. Это реальность, в которой ускользающее пространство и эхо вместо смолкнувших голосов, где люди и предметы отбрасывают тени и становятся ими, где «дождь не дождь» и «снег не снег». Но, вчитываясь в монументально-строгие, иногда холодноватые строки, создающие эффект бесконечного шороха шестерёнок, приводящих в движение всю эту реальность, тем не менее, чувствуешь, насколько неразрывны, неотделимы друг от друга автор и мир, творец и его миропорядок, насколько быт и бытие одного невозможно без другого. И всё это по-настоящему, без дураков.
О. Г.
* * *
Никаких запретов не нарушу,
Если крикну прошлому: «Забудь!»
Исхлестал мне дождь бессонный душу –
Ноет, ноет, ноет, ноет грудь.
В окна стукнет ветер-недотрога.
Дождь – стеной, а дальше – пустота.
Где когда-то вдаль вела дорога,
Промелькнёт дорога, да не та.
Улыбнусь внезапному виденью,
Занавешу быстро пустоту,
В сторону отпрыгнув резкой тенью…
И присяду медленно на стул.
Никаких запретов не нарушил,
Но сомненье мучает уже.
Слушаю, как бьются в стёкла души
На моём высоком этаже.
* * *
Когда все стихнут рядом голоса,
и с ними все луга, и все леса,
и воцарится в мире только эхо –
бездушный отзвук радости былой,
поймёшь ли ты тогда, что счастье – это
шепнуть кому-то что-нибудь… порой…
* * *
Ты подарена Богом.
Не ускользай из рук.
Спишь у меня под боком…
Вскрикнешь спросонья вдруг:
– Где ты?
Отвечу:
– Рядом!..
Голос чуть дрогнет мой.
Не исчезай и взглядом,
Светом и даже тьмой.
Словно награда будней –
Бьётся твой пульс в ночи.
– Долго ль ещё так будет? –
Господи, не молчи!
* * *
Это ж надо такому случиться:
Из-за дальних далёких морей,
Прилетела заморская птица
И в груди поселилась моей.
И теперь я пою вместе с нею
О какой-то туманной стране
И от слов непонятных хмелею,
В чужеродном сгорая огне,
Воскресаю из пепла и снова
Повторяю чужие слова…
А своё драгоценное слово
Я давно порубал на дрова.
* * *
Первое слово дороже второго…
Детская мудрость
А нашего в нас ничего не осталось.
Дороги размыли дожди до печали.
Сердца нам сдавила ночная усталость.
И всё-таки тени нас как-то узнали –
Скользнув под ногами, встревожили души:
Те словно проснулись от страха живого…
Надежда, любовь, да и вера – всё глуше,
Всё глуше и дальше от первого слова.
* * *
Всё это боль. Но суть не в ней самой.
Всё это – ночью, ночью, до рассвета,
Сближение с нездешней темнотой,
Сближение до крика... Силуэта.
До самого последнего листа,
Исписанного почерком несмелым.
Не спится телу – сосчитай до ста.
Душа, не спишь? Ты этого хотела!?
Всё это бред. Игра наполовину.
Со тьмой слились за окнами дома.
Лицом к стеклу – чтоб не смотрели в спину.
Лицом к любви – чтоб не сойти с ума.
* * *
Настанет час – и ты придёшь,
Пройдя весь путь земной.
И скажешь мне, что дождь –
не дождь,
Шумящий за стеной.
Ты скажешь мне, что снег –
не снег,
Летящий за окном.
Что этот мир един для всех,
Но смысл вещей в другом.
Что этот смысл сокрыт от глаз,
А истина проста.
Что в эту ночь один из нас
Опять предаст Христа.
* * *
Я тот, без кого мне уже не прожить,
Кто нить оборвал,
чтоб связать ту же нить.
Кто волен уйти и вернуться назад,
И вырастить сад, чтобы вырубить сад.
Кто спрятаться может легко за словами,
Ведь слово, как дело, всегда под руками.
Кто Авелю Авель – единственный брат,
Кто в смерти своей будет сам виноват.
ДАЛЬНИЙ СВЕТ
Из дома, стенами томим,
Шагнул во тьму легко.
И сто дорог легло пред ним,
И сто за ним легло.
Побрёл… Сначала наугад,
Потом – на дальний свет.
В дорогу взял то дождь, то град.
Как пёс, взял чей-то след.
А сто дорог сплелись в клубок.
Прошло немало лет...
И он ступил на свой порог,
Придя на дальний свет.
НЕГАСИМАЯ ЗВЕЗДА
Только ты стоишь перед глазами,
Как звезда стоит перед землёй…
Ю.Кузнецов
Я стоял среди мёртвого неба
В окружении лунных теней.
Ни воды не осталось, ни хлеба,
Только память осталась о ней.
Я губами ловил нервно губы,
Я руками по далям скользил,
Но молчали небесные трубы,
И в земные никто не трубил.
И покой разливался...
Покоя
Не хотел чуткий разум принять.
Он страдал...
Под моею рукою
Начал дальний огонь полыхать.
Заметались безгласные тени,
Заметались во мне и вокруг –
И приблизились отчие стены,
И окно обозначилось вдруг.
Сквозь стекло (почернело от пыли)
Я увидел: сидишь за столом.
Ты сказала:
– Когда-то мы жили,
Для чего ты покинул свой дом?
Ты ушёл – только свет не гасила
И ждала: возвратишься опять.
Что за сила по свету носила,
Ведь себя никому не понять?
Заходи – и мне двери открыла,
Заходи, если сможешь зайти.
Как когда-то тебя отпустила,
Умоляю – меня отпусти.
Я шагнул – и рассыпались стены.
Я шагнул за порог в никуда...
И холодное небо измены,
Как орех, расколола звезда.
ДОМ
Молчи, скрывайся и таи...
Ф.Тютчев
Я сам в себе, как возраст мой.
Я – дом, засыпанный листвой.
Горит огонь, и печь гудит,
Но на дверях замок висит.
Прохожий, мимо проходя,
Не нарушай мой тёплый сон.
Там, за окном, в сетях дождя
Есть я – другой. Но я – не он.
А он открыт со всех сторон,
Ещё он дум высоких полн,
Во всём волшебник он и маг,
Себе – не друг,
другим – не враг.
Он возвращается домой,
Но дом его лишь дом родной.
И долго... Долго по ночам
Он смотрит в окна темноты
И быстро пьёт остывший чай,
Шепнув кому-то:
– Где же ты?
А я... я рядом, за стеной.
Я по соседству дом забытый,
Крест-накрест накрепко забитый
И потому ещё живой.
* * *
Прижать к лицу осеннюю траву,
Вдохнуть её неистребимый запах
И вдруг услышать, как на мягких лапах
Крадётся шёпот:
– Господи, живу!
Всему на свете можно удивиться.
Чей это шёпот – мой или травы?
А может, это выдохнула птица,
А может где-то выдохнули Вы?
Дышать, дышать, душистое подспорье
Сомненьем не разрушив до конца,
В травинке каждой скрытое раздолье
Увидев каждой клеточкой лица.
* * *
Уже не хочется разлуки,
Я с миром целое одно.
Созрел мой дождь, и стихли звуки.
И камнем в ночь летит окно.
На дне высотного колодца
земные тени вьют гнездо.
Поётся так, как будто пьётся:
СИ, ЛЯ, СОЛЬ, ФА,
МИ, РЕ,
но ДО
начала дней моих вчерашних
ещё прожить мне надо век,
где тяжесть дней пустых
и зряшных,
как шар воздушный, тянет вверх.
Стою, непризнанный богами,
познавший власть иных огней.
А мир кругами,
мир кругами –
и ниже, ниже ДО корней.
ПРО ТО
Про то, что так, а не иначе,
Но всё-таки меняло суть.
Про то, что ехало на кляче,
А после оседлало путь.
Про то, далёкое в начале,
Но близкое в концов конце.
Про то, что силой отлучали
Не от луча ли на лице?
Про то, что легче вспышек снега,
Когда он падает на грудь.
Про то, что сердцу человека
Ещё без слов сказало: «Будь!»
ДОРОГА
Играла волною у края причала,
И в спальню по ней приходила луна,
И каждое сердце, конец и начало,
Скворец перелётный – всё это она.
Дорога, дорога... Ни хаты, ни тына.
Тоска да куда-то зовущая даль.
Во имя Отца воскресили нам Сына,
И мы прибежали голодные:
«Дай!»
А небо! А небо... Ты было при Ное,
О чём и напомнило снова душе.
И катятся волны... Иное, иное,
Иное ночами нам снится уже.
Дорога, дорога... Бывает так плохо –
Никто не поможет, не вправе помочь.
На три разделилась безропотных слога
И так бесконечна, как долгая ночь.
НОЯБРЬ
Это как-то неправильно – плакать,
Это просто совсем никуда…
Облетают деревья и память –
Ни листочка уже, ни следа.
Это как-то неправильно – полнить,
Говорят, что точней – наполнять.
Это как-то неправильно – помнить
Только то, что уже не понять.
Это как-то неправильно – в холод,
До распутья добраться сюда,
Повернуть не туда, где ты молод,
А где дождь ледяной навсегда.
* * *
Как и жить мне с этой обузой,
А ещё называют Музой...
А. Ахматова
Может, когда-нибудь станет обузой –
Ну а пока называется Музой,
Ночью бессонною ветра глотком,
Требует жизнь отложить на потом.
Это «пока» – не даёт мне покоя,
Будто за стенкою кто-то ревёт.
Ждёшь: вот нагрянет и будет такое –
Только лишь правду одну и соврёт.
Кто мне ответит зачем эта мука?
Воздух глотаю, а в нём пустота.
Слышишь, срывается капелька звука
В бездну листа…
* * *
Словно вырубил я небесный сад…
Никого вокруг – и врагу я рад…
Ничего уже за моей душой...
Просто мир людей, просто мир большой…
Просто ночь в огнях или свет в ночи…
Приподнялся я, как пирог в печи…
Заглянул за даль – за её предел…
Вижу – день в лучах до золы сгорел…
Вижу – пыль несёт ветер вдоль дорог…
Чтобы вспомнить я наконец-то смог…
Как я брёл сюда, как рубил я сад…
Как теперь уже и врагу я рад…
Как смотрел на мир, просто мир людей…
И как понял вдруг, что не мир злодей…
Опустил топор – отпустил в полёт…
Он упал у ног и лежит – цветёт…
