Феликс Чечик – мастер лаконического стихотворного высказывания. Но мастерство – дело наживное, были бы способности. А его поэтические миниатюры – полны такой глубокой содержательности, парадоксальности художественно-философской мысли, нестандартной образности, что под силу автору явно одарённому от природы, одарённому щедро, с размахом. Но эта подборка – лишнее свидетельство того, что поэтическая миниатюра – не единственный способ его стихотворного высказывания. Чечику дано и долгое дыхание, что разнообразит его творческую палитру.
Д. Ч.
На чистую воду
1.
На чистую воду
я вывел себя:
меняю свободу
на плен октября.
Меняю, не глядя,
остатки свобод
на зеркало глади
темнеющих вод.
2.
Совсем чуть-чуть, едва-едва,
покуда город спал,
покрылась ржавчиной листва,
как в голосе металл.
А до рассвета полчаса,
и шансов никаких.
Ржавеющие голоса
осенних птиц моих.
3.
на чистую вы
вели воду тебя
ты ниже травы
посреди октября
и нет ничего
и вокруг ни души
лишь тёмные во
ды октябрьской тиши
4.
сколько воды утекло
не обмелела река
но отражает назло
времени облака
с памятью накоротке
что пересохнет вот-вот
а по реке по реке
облако тихо плывёт
* * *
летите и не обессудьте
что покидая майский сад
вы не дошли до самой сути
и возвращаетесь назад
летите времени на донце
забудьте о цветенье роз
чтоб жизнь дарующее солнце
не стало гибелью всерьёз
летите отложив на чёрный
и приближающийся день
и полуобморочно пчёлы
летят в спасительную тень
* * *
С появлением на
белый свет – не спеши
говорить, что тесна
оболочка души.
Пусть растёт в тишине,
словно небытиё,
углубляясь, а не
за пределы её.
* * *
По виду – сирень,
но едва ли она.
Смотрю целый день
на неё из окна, –
как сходит на нет
и клубится, как дым.
Сиреневый цвет
за окном не моим.
Из детского альбома
1.
На берёзе туда,
на берёзе обратно.
Ближе стала звезда, –
ближе младшего брата.
Плачет издалека
младший брат космонавта.
И плевать, что рука
будет в гипсе на завтра.
2.
Наплевав на урок и отметки,
резче ветра и хлеще дождя,
возвращается из кругосветки,
даже из дому не выходя.
Возвращается, чтобы в который
раз опять умирать от тоски,
и смотреть из окна на заторы
ледяные, и плыть у доски.
* * *
забудь о том что время истекло
и с болью зарифмована неволя
спаси пчелу что бьётся о стекло
лети домой из плена застеколья
забудь о том что будет впереди
и не держи на прошлое обиду
и дальнозорко за пчелой следи
пока она не скроется из виду
* * *
клавдия ивановна
марк наумович
лидия андреевна
леонид осипович
для человека
которому под 50 и за
и без фамилий ясно
о ком идёт речь
«Синий платочек»
«Тёмная ночь» «Валенки»
«Одессит-Мишка»
мои инициалы фм
мало кому что-либо говорят
и вряд ли уже скажут
дело не в них
а в отчестве
точнее сказать в отце
михаил миша мишка
отец родом из крохотного
белорусского города
житковичи что на гомельщине
это он сейчас «город»
с населением 16 тыс. человек
а до войны житковичи
были местечком
в котором проживало
чуть более 4 тыс.
отец из поколения
«дети войны»
родился то ли в 32
то ли в 33 году
он сам толком не знал
а метрика конечно не сохранилась
эвакуация детдом в горьком
нижнем новгороде
его отец мой дед
с первых дней войны на фронте
и отсюда все вытекающие
прелести безотцовщины
об этом много написано и снято
я вряд ли к этому могу
что-либо добавить
после войны ремеслуха
ремесленное училище
токарь на заводе
чуть позже сдав на права
водитель автобуса
ничего необычного
биография самая обыкновенная
если не считать
что его отец вернулся с войны
чем не могли похвастать
многие его ровесники
но речь не об этом
речь о песне утёсова
отец никогда не был в одессе
но всякий раз когда
что-либо случалось
в независимости от того
хорошее или плохое
трезвый или приняв
после работы на грудь
он напевал «Одессита-Мишку»
отца нет в живых
уже без малого 36 лет
но не далее как вчера
мы с отцом рыбачили
в широком лимане
а потом счастливые
хоть и ничего не поймавшие
под зелёными каштанами
предварительно сдув пену
пили холодное «жигулёвское»
ведь красавица одесса
не пустой для наших сердец звук
* * *
Я полмесяца – каждое утро, –
лишь проснувшись – впадал в забытьё:
зацвела не сирень, но как будто, –
то, что я принимал за неё.
Просыпался, вдыхая до дрожи
этот запах сиреневый, да?
Отцвела, – не сирень, но похоже,
и похоже – уже навсегда.
200x200. Холст, масло. 1989 год.