Три часа ночи. Среда. Линии Васьки безлюдны и немы. Настроение – говно. В голове то и дело проворачивается диалог.
« – Гепатит?
– Нет.
– ЗППП[1]?
– Нет.
– Аллергии?
– Нет.
– Сколиоз?
– Нет.
– Вредные привычки?
Грёбанные вредные привычки. Каждый раз одно и то же.
– Курение.
Долгий испытывающий взгляд.
Молчу.
– Болезни родителей?
– У отца рак, у матери гипертония.
– Рак чего?
– Легких.
Едкий смешок.
Молчу.
– Раздевайтесь».
На Ваське очень много заброшек. Какие-то бутафорно затянуты баннерами с изображением идеальных одинаковых окон и балконов, другие – завешены снаружи зелёными изорванными шторами, как будто запутались в рыболовных снастях, третьи – топорщатся своим неприкрытым убожеством, осклабившись беззубыми старческими физиономиями.
Иду вдоль забора, поднимающегося на полметра от земли. За забором ссыт какой-то мужик. Я отхожу от забора, боясь быть обрызганной выливающейся из-под забора мочой.
– Девушка! Девушка.
Это он кричит.
– Девушка, подождите!
Подождать? Подождать, пока он закончит?
Молча, делаю нарочито большой крюк, чтобы не слышать. На гулкой пустой улице это невозможно, но я всё равно выхожу на дорогу и иду по проезжей части.
« – У вас просто отвратительный анамнез! Отец умер…
– Он не умер.
Толстая врачиха с пятимиллиметровым ёжиком на голове отрывает от медицинской карты выпученные по-рыбьи глаза.
– Ну так умрёт! Скоро. И вы следом!
Молчу.
– Ваши легкие не соответствуют вашему возрасту. У вас плохие сосуды. Варикозное расширение вен. Вы это понимаете? Почитайте в интернете, что вас ждёт! Сначала вам отрежут ноги по колено, потом по бедро! Вы будете умирать мучительной смертью.
– И это всё из-за того, что я курю?
– Милочка моя! – Врачиха делает назидательно-презрительную мину.
Я отворачиваюсь.
– Притом, что у вас сколиоз в школе был…
Я не выдерживаю:
– Да не было у меня сколиоза!»
Выхожу к кладбищу. Здесь, наверное, самая хорошая экология на всём острове. Недаром говорят, что на Ваське есть два самых крупных парка: Смоленское православное и Армянское.
Съесть бы что-нибудь. В кармане позвякивает от силы рублей пятьдесят единичками. Когда платишь единичками, на тебя всегда смотрят как-то косо. Когда ты платишь единичками, ты как будто сразу опускаешься на самую низкую ступень, такую низкую, что даже зачуханная продавщица смотрит на тебя свысока и брезгует пересчитать деньги.
Нет. Не хочу я есть.
Жаль, что кладбище на ночь закрывают.
Навстречу ковыляет дед. Он всегда всех просит перевести его через дорогу. А потом просит денег. Получается как аттракцион: «сделал доброе дело, утешил совесть – заплати за спасение собственной души».
Перевожу его через дорогу. Странно, что он до сих пор меня не запомнил.
– Милая, а мелочи у тебя какой не найдётся на хлеб?
Высыпаю ему жменю рубликов.
Дед быстро осматривает набитым глазом монеты.
– Ни одного десярика?
Ухмыляется. Видно, что он разочарован. Даже раздражён.
– Денег жалко?
– Да у меня всё что есть. Там до полсотни наберётся.
– Всякую мелочь подаёшь.
Молчу.
« – У меня был случай в практике. Мальчишка. Постоянные бронхиты. Я у него спрашиваю: «Куришь?» А он: «Нет». Оказалось, у него отец курильщик. Козёл! Урод! Курил при ребёнке! А у него теперь лёгкие как у шестидесятилетнего! Мать, как узнала, ревела, волосы рвала не голове. А что толку теперь? Пассивный курильщик больше всех страдает, потому что у него антител нет, как у курильщика, его организм беззащитен перед химикатами и ядами, которые содержатся в табачном дыме.
– Так, может, это хорошо, курить? Зато иммунитет ко всему готов. Экология у нас ни к черту.
– Молодец! Зацепилась!
Врачиха с яростью смотрит на меня. Оцениваю её круглую физиономию. Это ж надо, при такой-то, иметь фамилию Мордасова!
– Вот когда кровью блевать будешь, я посмотрю на твой иммунитет! – Процедила сквозь зубы Мордасова.
– Кровью блевать?
Стараюсь быть хладнокровной.
– Да! Блевать! Себя не бережёшь, подумала бы о ребёнке! Что ты за мать такая? Я бы таких…
– Что?
– Да что вас трогать, сами передохнете скоро, как мухи.
– Ну уж... Вы себе много позволяете.
– А вы? Детоубийцы!
Молчу.
– Кого ты кормишь? Подумай! Какого-то толстопузого дядечку с правительства, который народ травит этим дерьмом! Лучше бы ты фруктов купила.
Чувствую, что больше не в силах сдерживаться.
– А потом уродов плодите!
Молчу.
– Даунов!
Резко встаю со стула.
– До свидания.
Это было последнее, что я смогла произнести своим голосом.
– Я надеюсь…»
Я стремительно вылетела из кабинета. Последней фразы я её не расслышала. Слёзы, которые я всё это время пыталась сдерживать, так и хлынули.
Особенно хорошо ночью после грозы. Пахнет цветущим шиповником и заливом. Все только и говорят о войне, кризисе и «завинчивании гаек». Говорят, что лучше жить не станет. Что будет только хуже. Лето такое холодное, что я ещё ни разу не вышла на улицу в футболке. Да и пусть. Я терпеть не могу жару. Говорят, что не будет урожая. Говорят, смертность снова сильно превысила рождаемость. Говорят, что теперь мальчиков больше, чем девочек. Говорят. Говорят. Говорят.
Я достала пачку сигарет. «Курение – причина развития раковых и сердечнососудистых заболеваний». На обратной стороне картинка с гнилыми редкими жёлтыми зубами. «Пародонтоз». Совсем забыла сказать, что у меня пародонтоз…
Закуриваю.
Ещё пол-лета.
Потом целая осень.
Потом зима.
– Девушка! Девушка!
Молодой человек догоняет меня. Потом некоторое время смотрит на мой живот. Он уже порядком виден. Всё-таки пятый месяц.
– Извините, у вас сигареты не найдётся?
Даю ему сигарету.
Снова смотрит на живот.
– А можно ещё одну?
Киваю головой.
[1] ЗППП - Заболевания передающиеся половым путем