Поэт, пишущий на двух языках – русском и украинским. Одинаково ощущающий себя в стихии двуязычия, он убедителен на обоих языках. Музыка каждого из его стихотворений подтверждает органическую свободу интонации, ритмичности и звуковой пластики его поэзии. Лирик по призванию, он чуток к трагическим событиям времени, на что искренне откликается сердце читателя.
Даниил Чкония
* * *
Полночный блюз осеннего дождя,
Мистическое, ведьмино предзимье.
Хандра, какой не помню отродясь,
Да боль, ножом меж хрупких рёбер вклинясь.
Когда зимы уже не избежать,
А вера в лето призрачна и ложна,
То эту сталь разящего ножа
Не отвести и не упрятать в ножны.
Да будет свет, а будет ли, скажи?
Пространство пересыщено тоскою.
И ночь полна зловещих и чужих,
И даже в тучах кроется иное.
Есть у всего свой срок и свой черёд,
Широкий мир вдруг делается узок.
И только дождь идёт себе, идёт,
Полночною истерикою блюза...
* * *
Оставь напрасную надежду
На то, что может быть иначе.
Ни там, ни тут – мы где-то между
Большим фиаско и удачей.
Неся свой крест с лицом страдальца,
Всё полагаемся на случай,
Самим себе страшась признаться –
Здесь никогда не будет лучше.
Ни эта ширь, ни здешний климат,
Ни принадлежность к части суши,
Увы, не сделали благими
Мятущиеся наши души.
Мы заслужили кару божью
За неумение подняться,
Теперь ползём по бездорожью
Задворками цивилизаций.
И беспросветна эта темень,
Как ночи зимних новолуний,
Когда царит один над всеми
Цыганский сглаз седых вещуний.
Нас не осталось, так нас мало,
Доиграна немая пьеса,
Пред взором родины усталой,
Следившей всё без интереса.
* * *
Скачай меня! Я был. Давным-давно.
У вас ещё хоть кто-нибудь читает?
Вы после нас раскрыли уйму таинств,
Которых здесь нам было не дано.
Скачай меня. Перед тобою весь
Я в этом файле, меньше мегабайта,
Забытый меж страниц седого сайта,
Сквозь тьму веков сумевшего пролезть.
Скачай меня, не мешкай, подгрузи
В свою программу постиженья сути.
Разброс перипетий и перепутий
Моей души сумей вообразить.
Скачай меня: во мне бурлила кровь,
Я много видел, кем-то был однажды,
Во что-то верил, тьмы и света жаждал,
Страдал, любил... Ты слышал про любовь?
Скачай меня... Пусть у тебя внутри
Моих стихов поселится частица.
И если вдруг такого не случится –
Всего меня из вечности сотри.
ВТОРОЙ АНГЕЛ
Заблудились ангелы в лесу.
И свалился Первый от бессилья...
Молвил Третий: «Я тебя спасу!»,
Распахнувши ангельские крылья.
Сколь не бился, да не смог взлететь.
Только силы истощил напрасно.
Стоило пытаться, если смерть
Всё равно над ангелом не властна?
Всё прими сполна и до конца,
Суть деяний не постигнув даже,
Свято веруй в замысел Творца
И не жди ни славы, ни поблажек.
Так над тем с покорной головой
Беспристрастно размышлял Второй...
* * *
Война придёт, когда её не ждут.
Обрушится внезапно, как лавина.
Мир почернеет в несколько минут.
У матери отнимут дочь и сына.
Война наступит самым страшным сном,
Жизнь вывернув мгновенно наизнанку.
Оглянешься – а под твоим окном
Идут колонной вражеские танки.
Война придёт конкретно за тобой,
Схватив за горло лапою стотонной.
Под лязг железа, самолётный вой, –
Безжалостный, безапелляционный.
Война возьмёт тебя, твоих детей,
И всех сожрёт, как пьяница закуску.
Один лишь лозунг у неё: «Убей!»
Плевать, кто ты – украинец ли, русский?
Война случится – верь в неё, не верь, –
Мы сами сеем зёрна провокаций.
Она неотвратима, как и смерть.
Но боже мой! Давайте хоть пытаться...
* * *
Молкнут звуки бубнов и гармошек
Над родимой дикой стороной.
Нужно думать только о хорошем,
Накануне третьей мировой.
Вспомни, как светло на свете белом
Жили-не тужили мы с тобой.
Всё дурное нынче отболело,
Накануне третьей мировой.
Планов нет на будущее, да уж,
Да и будущее – только звук пустой.
Оттого ни просьб у нас, ни жалоб,
Накануне третьей мировой.
Видимо, у нас одна дорога:
Из земного мира в мир иной.
Не противься, друг, побойся бога,
Накануне третьей мировой.
Кто теперь жидее, кто русее?
Ах, неважно! Впереди – покой.
Так мы и не сделались мудрее,
Накануне третьей мировой.
22.02.22
* * *
Если бы ты был,
Если бы ты знал,
Вряд ли б такая быль
Пялилась из зеркал.
Вряд ли б такую боль,
Ту, что превыше сил,
Разом в одну юдоль
Кто-нибудь заслужил.
Если б ты был неплох,
Если б ты был смел,
Точно тогда бы смог
Тьме положить предел.
Не потушил бы свет
В грудах рваных сердец.
Жаль, что тебя нет.
Не дух, не сын, не отец.
12.09.22
* * *
А осень что? Предчувствие зимы?
Не то, не так... Скорее, неизбежность.
Необратимый вспять маршрут рубежный
Остывших дней, отпущенных взаймы.
Уже угасло лето насовсем,
И страх всё ближе на мохнатых лапах
Безудержно крадётся к цифре семь,
А дальше – ночь в немыслимых масштабах.
Темно и страшно. Страшно и темно.
Зловещи облака, деревья, тени.
И свет луны, как пропуск в мир иной,
В кромешный час метаний и сомнений.
Боль тяжела, не спрятать, не столкнуть,
Ты весь дрожишь в домашнем малахае,
И до рассвета воешь на луну,
Усталым волком, изгнанным из стаи.
Пилигрим. Б. Мещерский
Холст, масло. 35х35 см.
* * *
Когда диагноз – возрастное –
Уже приемлем ко всему,
Бутылку мудрую открою,
Отравы сам себе плесну.
Пускай покалывает, ноет,
Сжимает, тянет и знобит –
Отправим к чёрту паранойю,
Коль живы, мать его етить.
Да что угодно может статься,
Вон даже царь наш – из шутов,
Но лучшего от бед лекарства
Ещё не выдумал никто.
А молодость, она шалава,
Что покидает навсегда.
Теки в мою гортань, отрава,
Смывай с души мои года.
Но, хоть противоречит опыт,
Беречься – как гореть в огне,
Ведь жизни смысл ещё не допит,
Там что-то плещется на дне.
* * *
Поэзия готовит нас к тому,
Что завтра мы опустимся во тьму,
Точней, в неё нас бережно опустят
Могильных дел лихие мастера,
Чьи лица чуть навеселе с утра,
Но соблюдают выраженье грусти.
Не содрогнётся мир, не взвоет кот,
Земля с оси небесной не сойдёт,
И если кто печалиться и будет,
Так только раздражённый кредитор,
Прервав тяжёлым вздохом разговор:
«Ушёл? Когда? Зачем? Ну, что за люди!»
Всё мельче бездна, та, что между строк,
На дне которой твой начертан срок,
Всё ближе дата полного забвенья.
В мечтах и планах поумерь-ка прыть,
Ведь даже эти строчки могут быть –
Последнее твоё стихотворенье.
* * *
Пространство залито огнём,
сполна, от края и до края,
как будто третья мировая
случилась этим октябрём,
и солнечный армагеддон
над местностью последней битвы
преда́л сожжению молитвы,
и значит мы в конце времён,
и значит дальше – пустота,
и вечные снега безмолвья,
вселенский мор, оглядка совья,
по-вдовьи сжатые уста,
в норе существованье мышье,
звучаний острая боязнь,
и обрекающая казнь
на ледяную тишь бесстишья.
* * *
Груши падают в траву.
Ярко-жёлтые, тугие.
Бабье лето. Литургия
О Господнем рандеву.
Слёзы падают из глаз.
Неразборчивый спросонок
Хнычет дождик, что ребёнок.
Будто всё – в последний раз.
Растворяется в тиши,
Шелестом дождя приглушен,
Отзвук падающей груши.
Взмах взмывающей души.
Неприкаянная грусть
Налетит, за всё в ответе.
Нас с тобой на этом свете
Не запомнят. Ну и пусть.
* * *
И было утро. И цвели сады.
И бабочка, прозрачная, как время,
В наряде из чешуйчатой слюды
Архангелом парила надо всеми.
Всходило солнце в ризах золотых,
И благодать текла на километры.
И прилетали грёзы и мечты
На крылышках из воздуха и ветра.
Напротив, из открытого окна
С утра такая музыка звучала,
Что отдыхала от забот страна,
И будущее вовсе не пугало...