Верлибры Брониславы Волковой, чешки по рождению, для русского читателя необычны. Её стиль пластичен, она умеет неожиданно перейти с метафорической поэзии на поэзию прозаическую, в которой только сжатость, и концентрированность изложения убеждают нас в том, что это стихи. Такая метаморфоза стиля даётся ей легко и естественно. Поэзия Брониславы безгранична по способу выражения, что встречается редко. Так писать – высшая свобода для поэта. При этом Бронислава не теряет не только своей авторской цельности, но и узнаваемости, благодаря тропам, характерным только для её поэзии. Бронислава Волкова пишет на трёх языках, владея ими на уровне родного, а ещё на трёх говорит свободно, исправляя подчас ошибки своих переводчиков. Это, безусловно, уникальный талант, особенно учитывая сложную стилистику её стихотворений.
Для русского читателя поэзия Брониславы – во многом terra incognita. Бронислава сходится с метаметафористами в том, что внутреннее и внешнее – одно целое. А также в том, что космос – естественное продолжение человека: «Я дошла до цели. / Это мой дом. / Здесь я пропалываю / свои мысли от скорлупы… / Вот где я нахожусь, / обнажена в сердцевине, / вся в себе, / мироносица, / вся – зерно, / вся – дорога. / Неподвижная, / я осмеливаюсь быть – / сейчас и повсеместно, / одна с тобой и со всеми. / Я дошла до цели, / до объятья». Необычность личности Брониславы заключается в том, что она и интроверт, и экстраверт одновременно. Она – мироносица. И это не поза, не изыск – просто так она ощущает себя в мире. «Дом» для неё – это вся вселенная. И эта вселенная, безусловно, поэтична:
И жёлтый запах жасмина сыплется из хрупких жаворонков, которые машут утихшими шейками. Есть лес, есть тишина, есть трава. Руки мнут зелёное тесто лугов. Вода в ручье облизывает свои камешки, и буханка хлеба на меже добровольно выносит свою судьбу. Ждёт, пока я её надкушу.
Мне нравятся метафоры Брониславы Волковой. Они очень необычные: «ударом ноги разбили утро», «душа моя острижена наголо», «мгла падает в обморок», «горячие тела поранились о душу», «трава раздувавшая ноздри / страстно шелестела о землю». Наверное, первые книги были у неё более метафоричными. Это можно проследить по книгам избранного, где представлены этапы её творческого развития. Затем поэтесса научилась находить очарование и в стихах, тяготеющих к прозе. Стиль Брониславы с годами менялся в унисон с её судьбой и колоссальным жизненным опытом. Сразу пять стран причастны к становлению поэта Брониславы Волковой: Чехословакия, Советский Союз, Германия, США и Чехия.
Когда я читаю стихи Брониславы, мне становится радостно за человечество. Волкова всегда настроена на позитив: «Душа моя, как полевые маки. / Стелю постель небу. / Слышу ликование деревьев. / Ноги идут сами, руки воркуют, как шарманка, / Вселенная ласково мне улыбается». Редкое жизнелюбие позволяет поэтессе, что бы ни происходило в мире, радоваться жизни. Вместе с тем, Волкова никогда не отстраняется от происходящего в мире, выступает против войн и насилия, дарит любовь всему живому. В её творчестве есть парадокс. С одной стороны, она проповедует «непринадлежность». Так называется одна из её книг. С другой, она демонстрирует причастность всему живому. Такая антитеза в душе формирует у поэта особое мировоззрение. Большое влияние на становление поэтики Волковой оказали произведения Руми и Халиля Джебрана. Это авторы с необычной для нас восточной философией. Но не только Восток повлиял на её творчество. Восточная философия была уравновешена в душе поэта вниманием к творчеству Гарсия Лорки и Марины Цветаевой.
Хочу сказать больше о «непринадлежности». Она порой больно ранит, потому что всё на свете чему-то или кому-то принадлежит. Однако непринадлежность может быть синонимом счастья, когда ты не хочешь ни к кому присоединяться, составляя «Партию Самого Себя», как однажды выразился Данте, устав выбирать между гвельфами и гибеллинами. Жизнь для Брониславы Волковой – постепенное освобождение от тела – от «земли», на которой мы живём, из которой выходят и в которую возвращаются наши тела: «Моя земля уходит, и мне кажется, / я становлюсь ветром-эфиром-душой». Непринадлежность у Волковой – это ещё и победа духа над телом: «На этой земле / моё тело / больше мне уже не принадлежит».
У Брониславы биография её героини словно бы превышает длительность человеческой жизни, прирастая за счёт прошлого и будущего. Она сообщает нам о том, что последующие поколения невольно перенимают эмоциональный и биографический опыт своих предков. Так, её мама бежала от фашистов, а сама она – в эмиграцию от коммунистов. Разные эпохи, разные обстоятельства, но возникает что-то общее и неизбежное в судьбах разных поколений. Мы появились на свет чудесным образом, поскольку наши родители (и мои тоже) могли погибнуть во Второй мировой войне. Бронислава постоянно об этом помнит. Потрясающее стихотворение «До моего рождения» посвящено у Волковой жертвам фашистского геноцида.
«В полиции 24 часа / хотят отправить её в газовую камеру, / как всех остальных. / Она бежит. / Она напугана, она не может поверить. / За нею гонятся собаки. / Она жива, / хотя / старается забыть, / как, / когда все / погибли ужасной смертью. / Никого / нет в этой тьме. В ужасе жду / конца / без неё, / приговорённой к смерти, / ещё до моего рождения. / Не оставлю же я её умирать одну. /Только не она! / Она – моя! / В безопасном мире! / Нет! / Ещё до своего рождения / я стала седой, белее листа бумаги». Это – редкое в творчестве Брониславы «громкое» стихотворение с уникальным, на мой взгляд, посылом. Подобно Орфею, спустившемуся в ад за своей Эвридикой, Бронислава отправляется за матерью в трагическое прошлое, когда шла Вторая мировая война. Дочь-поэт в стихотворении-сне беспокоится о маме и дарит ей свою любовь.
Многие образы строятся у Брониславы на том, что она придаёт предметам необычные, не свойственные им черты – такие, как, например, запах у сердца: «Когда ты уйдешь, / сердце потеряет свой запах, / и слова сотрут свою пыль». Такое качество в обычной жизни сердцу не присуще. Но ведь поэзия – это не совсем обычная жизнь. При болезненном расставании с любимым человеком может потеряться и способность к обонянию. В стихах других поэтов не так часто встречаются запахи. Это необычное качество поэтики Брониславы: «И ты, любовь, потеряла / свой острый запах, / который щекотал ноздри до боли / и звенел в ушах». Поэзия сформировалась у Брониславы из лингвистики – она доктор филологических наук. Но только избранным лингвистам удаётся дойти до её вершин. «Поэзия – вершина бытия», – говорит Константин Кедров.
Из стихотворений Брониславы Волковой мы узнаём, что бывают разные виды одиночества, даже если человек живёт не один. Одиночество совести у неё звучит как откровение: «Мы одни в своей совести». Я редко встречаю в стихах эротику, которая была бы целомудренной и поэтичной, без скабрёзностей. У Брониславы Волковой я встретил именно такие стихи: «Постели мне перед ездой / на лошадке, / постели мне под оливой, / но не потеряй / свой ножик и мешочек / из мягкой кожи…». Любовная лирика, как и философская, занимает важное место в творчестве поэта: «Завтра я прилягу в извивы твоего дыхания, / вдохну твой день. / В местах, где отвесный крик птиц / состязается с тишиной, / мы пройдём огнеопасной ночью / прямодушно. / Завтра я проснусь на дне твоей ладони».
Ещё одна важная сквозная тема в творчестве Волковой – люди и птицы. «Отвесный крик птиц», «падение птицы, случайно / подстреленной, разрушило стены», «птицам немного душно», «птицы проснулись сегодня рано утром, / а ты всё спишь и спишь». Таких стихотворений у Волковой не одно и не два, а целая россыпь: «Mы здесь не одни – / с нами птицы. / Они щебечут в тишине утра, / пока люди не начнут свой вечный крик, / чтобы лучше слышать друг друга. / Потом птицы утихнут – / как будто совсем исчезнут. / Они разбудят нас новым утром, / после ночи отдыха, когда ненадолго / останутся одни, / чтобы затем снова быть с нами». Птицы и животные – наши соседи, и от того, как мы с ними обращаемся, зависит и то, как мы станем обращаться с людьми: «В мире, который я вам теперь опишу, / всё возможно / и нет никаких границ. / Одна только неизбежность / осталась. / Люди в нём смертны, / и, может, они происходят от птиц, / и поэтому не должны ни птиц убивать, / ни держать их в тюрьме, / так как кровь птиц / течёт в их собственных жилах». Мы видим, что в верлибрах Брониславы встречаются и рифмы, которые, как это случается и в жизни, носят случайный характер. Выйти на рифму в свободном стихе – большая удача для автора: «Где дождя сплошные полосы, / я без дома и без голоса – / беспомощно вглядываюсь, / ищу тебя».
У Брониславы всё дышит – и люди, и травы, и деревья, и звёзды, и стихи, и стихии: «дождь вдыхает мои виски, / и я отвечаю дуновению ветра», «я – сердце, которое дышит / в раскалённом угле», «Стихотворение дышит и живёт в тишине. / Стихотворение – прикосновение таинственного трепета духа». В произведениях Брониславы Волковой присутствует и самое маленькое, индивидуальное, интимное, и философски-обобщённое. Это делает её стихи полновесными, наполненными бытием. Бронислава показывает, что можно говорить и о высоком, и о низком, и о трагическим (например, о смерти любимой собаки) с одинаковой степенью поэтичности. Готовится к выходу новая, третья по счёту русскоязычная книга Брониславы Волковой – «Встретимся в стихотворении». В добрый путь!