Екатерина Калугина в 2019 году была награждена дипломом за яркую образность лирики. Действительно, яркости и образности в стихах Екатерины много. А ещё у неё удивительная звукопись, эти стихи хочется слушать (интересно, как их читает сам автор?). «Ёжик-ёжик, унеси / Письма, фантики, открытки / На колючках, иже си» – такие строки запоминаются легко. Или вот: «лю'пин люпи'н – фиолетово-жёлтый зазнайка...». Стихи – со сладким послевкусием. А всё горькое пусть унесёт ёжик.
Дмитрий Легеза
1 Держать лицо, пока оно не тонет, пока оно как лодочка в ночи плывет и слёзы грузные хоронит, оставив поплавков лучи. 2 Слёзы как дужки очков – Обнимают лицо по обе стороны. Оставляю их на подушке – Теряю зрение. 3 Собираю в ладони твои слёзы, Оставляю взамен свои. На моем лбу отпечатки твоих век. Выдыхаю. И ответвляюсь от тебя. * * * Замрëшь и вслушаешься в лес, а там лишь океан кромешный, где темнота имеет вес – медузой пенит воздух вешний, где влага сонно говорит над белогрибыми шагами – мицелий скоро станет нами, отбросит шляпки гордый вид. В ночную нефть войдëшь по грудь и станут видимы на коже каналы света осминожьи и обжитая жизни жуть. ПТИЦА ХОДУЛЬНИЦА зависает в прыжке, спит на цыпочках талых вод... дёрганый таксист, руль из рук ушёл, но, слава аллаху, вот... перебил, зевок вылетел словно сноп – вы в аэропорт? повернусь – скажу, – я в аэротроп. Тонконога по-птичьи, и ласково-далека – протоптала зигзагами взлётную в облака. Червяка ухватила – вытянула змею, но воздушную, но заплечную колею, но разбуженный горицвет. У меня только крыльев нет и на отмели пресно спою о том, как ходульница пролетала под коньяком, мне была окуляром, на сердце слепым пятном. ПРЯТКИ 1. Ты прячешь проливные слезы В кучевых кулаках, Голую верность древесной коже И огубленным озёрам – На безымянном, Бутылки из-под градусного – в углу. Фонарик не прячешь – Юпитером водружаешь над головой И звёзды начинают пульсировать. 2. воздух ложится на воздух и так мерцает каплями-побегами по стеклу опутывает Качелями вылетает словно костью вскрик петелек на сыром ветру на опухшей опушке в грудь и живот уткнётся облако выхватит дыхание на два-три проговоришь сбивчиво не смотри у меня кисточка кислая еловая оживает просит укуси меня укуси когда пристально так на меня ты я большое-маленькое дерево 3. Спрятать руки в карман и найти лепестки. лю'пин люпи'н – фиолетово-жёлтый зазнайка испачкал ладони. На дубовом столе спит Айги. От протяжного взгляда лучей пожелтели страницы. Красной строчкой вино по столу – порезало пальцы – укрупнило разницу в кольцах двоих. ГЛАЗНОЕ Рождённые на сетчатке опухшего глаза сосуды – красные лилии смотрятся яростно поблизости с чёрными тоннелями зрачков метро. Вскинутся ресницы-мосты – подтяжки, на них болтается всё, что ни есть приколочено. Затуманенный разум раздвигает сознание пьяницами-соринками на самокатах в близорукости скорости посреди Вальпургиевой ночи. Моргнёт, как безумный младенец, закрутится яблоко лунное, слепым бегемотом беременности закатится по дуге автомагистрали под вековые влажные простыни. Здесь любой звук рассеется склерой проточной, последним видением будет заперт, багровым мешком. Зудит корабликом, шипит от вспышки света хрусталик – верно её ненавидит он и превозносит рикошетом луча в стекловидное сонное тело. * * * Неужели смерть придёт, Отсечёт тебя, что ножик мякоть яблочную, в рот Таять-истекать положит. Столько собирал-хранил Мелочь всякую в секретик, А остался тёплый спил – Кольца выдоха и петли. Ёжик-ёжик, унеси Письма, фантики, открытки На колючках, иже си, Дольше длится воздух липкий.
Фотография, цифровая обработка изображений, компьютерная живопись; 100 x 140 см.