С большим интересом и удовольствием прочитал последний номер «Эмигрантской лиры». В той или иной степени мне понравились стихи всех опубликованных авторов, но самое сильное впечатление на меня произвела подборка поэтессы из Латвии Ирмы Гедернис. Её стихи необыкновенно свежи и первичны. Удивительные и неожиданные метафоры, неровный пульс живой строки, головокружительные переходы с одного уровня метафизики на другой – от всего этого действительно перехватывает дыхание и мороз проходит не только по коже, но и по сердцу, по душе, по разуму, который не сразу вмещает внезапно расширяющее внутреннее пространство стихотворения. Стихи Ирмы хочется не только перечитывать, но и переживать (или, точнее, проживать) заново, а это, вероятно, и есть один из самых главных признаков настоящей поэзии.
Хотелось бы отметить ещё один момент. При всём разнообразии творческих индивидуальностей и мироощущений всех поэтов, опубликованных в данном номере, есть, на мой взгляд, в богатом музыкальном регистре каждого автора какая-то одна, объединяющая их всех нота. Почти в каждой подборке можно увидеть строчки, которые, словно тончайшие нити, переброшены через пространство и время, или скажем точнее, через века. Принято считать, что настоящий поэт на короткой ноге с Вечностью, но не всегда мы осознаем, в чём и как это проявляется. А проявляется это, как мне представляется, не только в том, что настоящие стихи преодолевают время и дарят своему автору путёвку в бессмертие, но и в том, что входя на заповедную территорию со-творения Звука, поэт оказывается как бы во всех временах сразу, и получает свободный доступ к самым отдалённым векам, к мифологиям, которыми были эти века напитаны и прописаны и которые в наше физическое, если можно так сказать, время получают новое звучание, наполняются новыми смыслами и помогают стихотворению обрести тот объём и глубину, и главное, то измерение, без которых оно не могло бы состояться. И вот эта тема одновременного погружения в разные временные пласты присутствует у большинства авторов нового номера, только проявляется по-разному, по-разному обыгрывается и звучит в разных тональностях. Очень интересными мне показались в этом смысле стихи Майи Шварцман, в которых так зримо и достоверно происходит погружение в духовные и материальные реалии средневековья, и при этом читатель всё время чувствует, что это взгляд нашего современника, преломленный сквозь призму времени. Её строчки отмечены точностью лазерного луча и графической чёткостью выжигаемого им рисунка. У других авторов (Вилли Брайнин-Пассек, Григорий Певзнер) возникают, словно ювелирно разбросанные метки, античные или библейские дискурсы, но опять-таки, скорее, как попытка мифологического инструментария, как попытка внести хотя бы в границах текста абсолютную систему координат в нашу опьяневшую от её отсутствия реальность. Это не реконструкция прошлого, и не новое его осмысление, это тот тип экзистенциального вопрошания, который в самой своей форме содержит ответ. Возможно, это не новый прием, но он всегда работает по-своему свежо и интересно у каждого самобытного автора. Хотелось бы пожелать всем авторам журнала новых творческих успехов и прозрений, а нам, читателям, новых встреч с ними и на страницах «Лиры», и в реальных мирах.
Бах Ахмедов (переводчик, поэт, Узбекистан)