Посмертное посвящение

Видно, пора

до того добираться предела,

где воск на флейте

и ноты в конверте.

На флиппера^[1],

в которые я сыграть не успела,

слёзы пролейте

по моей смерти.

Наталья Горбаневская

Липкое поле, полынное, где всё заведомо

темно, и в лабиринтах безвылазных,

вместо бабьего глупого века и сбежавшего

молока, в глухонемые полночи ты сражалась

с кем-то в шахматы, с кем-то дулась

в поддавки. Полое море политики, ночи

кофе и сигарет, и фонарик в конце тоннеля,

не спасающий никого, но в клубящемся

кино-дыму – стаи ангелов битых и

глиняных, и такая отвека бездомная,

недоснившаяся нагота. Недокуренная

сигарета, недочерченный в небе стишок,

но в последнем парижском бистро то

с Копейкиным, то с Николаевым,

отбегающим к цинковой стойке, ты ещё

доиграешь, Наташа, в свой мигающий

звёздами флиппер, забивая голы за голами

всем незримым своим супостатам,

так ребячливо, смело дымя.