Поэтическая осень этого года принесла с собою некое осмысленное равновесие, что не говорит о примирении или принятии внешних событий, но, возможно, говорит об усталости сознания к тем или иным проявлениям вечного диалога добра и зла. Здесь можно вспомнить о концепциях не новых, но все более популярных, суть которых, как известно, в том, что у «Абсолюта» нет плюса и минуса, но есть точка покоя, исходя из которой и возможно все. И поэт все больше становится наблюдателем, когда добровольно и осознанно, когда по принуждению, ибо – иного не дано.
Обзор поэзии диаспоры осенних номеров литературных журналов открывается подборкой Евгения Минина «Ни о чем не говоря» в журнале «Дети Ра», (№5, 2023). В первом стихотворении поэтом передается чувство неприятия окружающей реальности, нежелание соприкасаться с внешним миром и, тем более, быть участником происходящих событий. Утешение приходит к нему только в явлениях природы: «Включаю рассвет лишь и выключаю закат. / Вот так меня утешает небесный кинопрокат». Наиболее всего это чувство выразительно в стихотворении «Разговор с поэтом», в котором удачно соединилось близкое к перифразу авторское толкование известнейших ахматовских и цветаевских строк:
– Когда бы знал ты, из какого горя Рождаются теперь мои стихи… Я слушал молча, ни о чем не споря, Забыв свои проблемы-пустяки. Поэта оказался путь не длинным, Читая строки, думаю одно: «Его стихам, как драгоценным винам, Лишь в уксус превратиться суждено».
Несложные по своей форме стихи достаточно философичны. В своем рассуждении (стихотворение «Гумилев») автор приходит к следующему выводу: «час придет – и землю мы покинем, / а поэт останется на ней». Этим же качеством обладают и пародии Евгения Минина, опубликованные в журнале «Зинзивер» (№ 5, 2023). И названия у них соответствующие: «Предупредительное», «Жестокое», «Мелочное».
ПРЕДУПРЕДИТЕЛЬНОЕ
Что я знаю, что не знаю…
Всё, что знаю, – ерунда.
Хорошо, ещё не лаю,
Отвечаю «нет» и «да».
Владимир Беспалько
То не знаю, сё не знаю,
Вижу всё – тому и рад.
Всё сижу и сочиняю
Про весну и листопад.
Жаждой мести не пылаю,
Только шлю намек врагу.
Пусть пока ещё не лаю,
А вот укусить смогу.
Подборка Сергея Бирюкова «Карпентьер, или Превратности метода», опубликованная в журнале «Дети Ра» (№5, 2023) открывается небольшим вступлением «От автора», с достаточно подробным описанием обстоятельств создания композиции, написанной под впечатлением от романов кубинского писателя Алехо Карпентьера и увлечением латиноамериканской прозой и поэзией. Роман Карпентьера «Превратности метода» в переводе на русский вышел в 1987 г. Композиция же была создана в начале 1988 г. и её фрагменты были напечатаны в журнале «Куба», который выходил в Москве. Сейчас автору показалось возможным вернуться к этому тексту – «как свидетельству интереса тех лет к магическому реализму, к процессам, которые происходили в Латинской Америке, к увлеченности особенно кубинской тематикой». Поэт подчеркивает, что «Карпентьер имел русско-французское происхождение (отдалённое родство с русским поэтом Константином Бальмонтом), но состоялся как кубинский писатель. Он был также знатоком и ценителем музыки, и один из его романов назван именем знаменитого балета Игоря Стравинского «Весна священная»». Композиция состоит из вступления и восьми лирических стихов. Концовка последнего представляется достаточно романтизированной: «Изгнанник, он лепил / из мрака свет /руками сильными Искусства».
Кто скажет, кто начнет, как пастушок сыграет на травинке, а выйдет флейта и фагот – «Весна священная» – Стравинский. Страна любой величины мала для музыки и танца, когда в предчувствии весны распахивается пространство. И откликается на звук вчерашняя периферия, как будто размыкает круг, круг унижений и разлук, Идея-Истина-Мария…
Публикация Лилии Газизовой «Про эту жизнь» в журнале «Дети Ра» (№ 5, 2023) состоит из трёх стихотворений, прекрасно передающих эмоцию и уже знакомую читателю мягкую интонацию поэта. Нужно отметить, что поэтический характер Лилии Газизовой обладает как большой внутренней цельностью, так и большой преданностью теме – реализации и воплощению своей художественной задачи. Образуется синтез «речевой, прозаической и поэтической интонации, который формирует «новую музыку» стиха – стиха верлибрического». В чутком мире поэта это организуется там, «Где единственная музыка / На протяжении двух веков – / Это шелест страниц».
«День имени Лобачевского», «Тема Лары» и «2.28» воспринимаются единым образным полем, а лёгкая, самоироничная авторская интонация – важным связующим компонентом, ведущей нитью в смысловом лабиринте текста. Этому способствует и эпитет.
Перейти дорогу у памятника Моему двоюродному прадеду, Первому татарскому революционеру, Расстрелянному век назад, Подняться по улице Университетской, И, проходя мимо анатомического театра, Прочитать на древней латыни: hic locus est, ubi mors gaudet succurrere vitae.
Подробное описание одного дня жизни – «Дня имени Лобачевского» и дало название публикации «Про эту жизнь».
В стихотворении «Тема Лары» глубина восприятия героини передаётся именно в подобном единстве: замысел, интонация, деталь, констатирующая концовка. Она несёт обобщающее, осмысленное «заземление» авторской идеи. Ярок и умело применен эпитет, например «Анатолийский» (в Османской империи название провинции на западе Малой Азии с центром в Кютахье, а с 1920-х гг. название азиатской части Турции).
Когда в воздухе Анатолийского декабря Повисает тема Лары, Это застает врасплох. И оказываешься не готова Ни к тахикардии, Под которую маскируется Сердечная смута, Ни к жизни самой, Перед которой предстаешь В очередной Не запланированный раз Голой – Без одежд И без слов. И тогда спасение Может прийти с неба, Предлагающему один Из нескольких видов осадков, Которые способны отвлечь Помрачённое сознание Направленным движением Мокрых частиц. Но и они, Но и они Не в силах Спасти меня От меня.
У Григория Марка вышли три осенние публикации. В них можно увидеть, начиная с воспоминаний героя, переход от переживания реального опыта к «мерцающим точкам» – словно отражениям из каких-то высших миров. Для героя такое переживание особенно дорого.
Первая публикация, «Внутри огонек», вышла в журнале «Интерпоэзия» (№3, 2023). Стихотворение «Полувековой юбилей» – горькое воспоминание Григория Марка о пережитом полвека назад страшном опыте – аресте и допросе. Его предваряют ставшие очень известными слова, поставленные к нему эпиграфом: «На улице Шпалерной / Стоит волшебный дом: / Войдешь в тот дом ребенком, /А выйдешь – стариком». Эти строчки Георгий Жжёнов написал о знаменитой «Шпалерке» – следственной тюрьме НКВД в 30-е годы.
Образы Григория Марка визуальны, поэт передает свои чувства и подробности реального мира вещей и деталей. Возможно, это говорит о восприятии жизни как единого потока, смешения событий и неразрывных с ними душевных переживаний. Игра света и тени становится отражением внутреннего эмоционального настроя автора во втором стихотворении: «Внутри огонек, где трепещет свеченье / наивных обмолвок, намеков, уловок, / где свет, умирая, становится тенью / для нового света, а в нем уже снова / пульсирует тьма, где из морока в морок / по стенам зеркальным изгибы, извивы / и музыка льющихся гласных, в которых / отрывки стихов вплетены прихотливо»
Три стихотворения Григория Марка «Тройная фреска» опубликованы в журнале «Звезда» (№ 10, 2023). Можно сказать, что этот триптих представляет собой венецианский текст, ибо «город как экспликация культурных и материальных артефактов человеческого общества» заявляет о себе ясно и точно. Здесь очевидна урбанистическая и культурно поэтическая, ленинградско-венецианская нота, наиболее известная в поэтике Иосифа Бродского. И это подчеркивается авторской строкой «басами с надсадом печальным». Далее о великом современнике будет говориться и напрямую: «Над Невой срок мотал там / чуть раньше великий земляк их. Он тоже пронес тяжеленный / свой крест от «Крестов» до Светлейшей».
Шесть вечера, август в Светлейшей Республике. В черных каналах плывет колокольным гекзаметром звон. Перекличка соборов. Свирепые львы держат каменные фолианты. В оскалах привычное бешенство стражей, века охраняющих город. Но больше людей. Из них те, кто из мрамора, выглядят много живей, чем туристы со всех концов света, идущие мимо. Сквозь толщу ударов гекзаметра струнные отблески строгих хоралов, живущие за витражами, едва различимы.
Жизнь старинного города связана неразрывно с жизнью человеческой. Это объединяет второй и третий текст, наполняя архитектурные образы новым и оживляющим значением. В текст стихотворения поэт вводит описание небесного явления, миража, который, как ожившая фреска, в своей троичности, становится чем-то сакральным: «Знак святости или орудие пытки». Все это оказывается предвестником главного акта жизни – итога, праведной кончины, успения… «И сам этот стих, затвердев, превращается в фреску большую».
…и вдруг над толпой проступают три светловолосых фигуры, одетых в тюремные грубые робы. Они неподвижно, но быстро несутся в свечении венецианской лазури, о чем-то беседуя между собой. Но звуков не слышно.
Третья публикация Григория Марка, «Стихи» вышла в «Новом журнале» (№312, 2023). «Воздух полон мерцающих точек, / танцующих линий, / плоскостéй, отражений в стекле, / зыбких их очертаний. / Закрываешь глаза, / в тусклом мареве черточки синих / искр по вéкам скользят».
Очевидно, что поэт ищет ответ на все древние загадки, доставшиеся нам в наследство от предков и Священных Писаний, как это описывается в стихотворении «86»:
В старой Книге места есть, где сколько ни думай ничего не поймёшь. Ключ тут нужен от шифра. Ведь в святом языке все согласные – цифры. Если в числах-словах совпадают их суммы, то они неразрывно повязаны смыслом, возвращающим явному трепет и тайну. Элохим и хатева.* Совсем не случайно у них сумма одна, хоть и разные числа.
Здесь же дается пояснение о том, что «в иврите Элохим – это Бог, а хатева – природа. В обоих словах сумма цифр (гематрия) одна и та же и равна 86».
Публикации в журнале «Зеркало», (№ 62, 2023) объединяют авангардное направление русской поэзии, её новые, необычные аспекты и формы. Так, стихи Екатерины Деришевой становятся похожими на уравнение с множеством и неизвестной, где «отрицательное дерево описывает квадрат»:
луковицы волос на головах гор
множество {вершина1, вершина2, вершина3… вершинаN} с полутонами кожи и веснушками зарослей
горизонт разделяет витрувианское дерево
/_180° на каждую сторону
тень дрожания веток растёт по экспоненте отдаления эха
[отрицательное дерево
описывает квадрат]
Эпитет «витрувианское» сразу же дает читателю ассоциацию с «витрувианским человеком» – Homo vitruviano(квадратным человеком) Леонардо да Винчи, рисунком 1492 года, изначально известным как «Пропорции тела человека согласно Витрувию». И если вспомнить, что Марк Витрувий Поллион (Marcus Vitruvius Pollio) – древнеримский архитектор и механик, написавший трактат «Десять книг об архитектуре», то замысел поэта становится понятным. В упомянутом трактате были обобщены знания того времени о строительном искусстве и его тремя законами – прочностью, пользой, красотой (лат. firmitas, utilitas, venustas). Именно таким образом строятся стихи и передается переживаемое автором чувство:
руины дыхания отстраивают город в отладках архитектуры языка длящегося в темпоральности наземных, серединных и подземных лесов
Стихи Марины Кантор в журнале «Зеркало» (№ 62, 2023) соединяют настоящий момент, фиксируемый глазом и сознанием, с образом древним, историческим, или каким-то высшим и внеземным. Деталь становится яркой и выразительной. «Хорошо бы найти на яффском блошином рынке /медную позеленевшую джезву / и думать, что в ней варили кофе /во времена Саладина». Постоянное пребывание и осознание такой дуальности подчёркивается и подтверждается героиней:
Слева жёлтые огни, справа – красные. Жёлтые летят на север, красные – на юг. Так Аялон делит Тель-Авив на две неравные части. Я, похоже, не принадлежу ни одной из них. Я – между красным и жёлтым.
Отражения внутреннего и внешнего, их неизбежность, растворяется в мягкой интонации автора, печальной и констатирующей, но, всё-таки, раскрывающей внутренний свет:
Отражение в треснувшем зеркале мотоцикла
напоминает ангела.
На горячем кожаном сиденье
уснула трёхцветная кошка.
Женщина в длинной полосатой оранжевой юбке
фотографирует кошку и ангела.
Отражённому мальчику кажется,
что мама сейчас похожа на кошку.
Вторая публикация Марины Кантор, «Немота света», вышла в журнале «Урал» (№11, 2023), она продолжает тему поэта (познание своего «я» и «все в одном, одно во всем»), которая, очевидно, и является основной. Жизнь и смерть не просто становятся единством, а возвращаются к исходной целостности, проявленной во внешнем мире:
В сумрачном лесу тысячи глаз на безлиственных ветках слезились и дрожали, и в каждом – по ангелу смерти.
Или: «деревья во тьме – высокие белые свечи / не гаснут – луна даровала / бессмертие».
Подборка Софии-Елизаветы Катковой, «Зеркало» (№ 62, 2023) удивит читателя непривычным образным соседством черемши и ландыша, но ведь в этом и есть главные загадки нашего дуального мира, и весна, поселившаяся в стихотворении, легко узнаваема.
мое зрение глухо к ботанике
слух нащупывает шорох антарктики
пальцы слепо срывают ландыш
под ним пробивается южный крест
Свой самобытный взгляд на окружающий мир предлагает поэт Петя Птах в журнале «Зеркало» (№ 62, 2023). Он также основан на осмыслении и переживаниях дуальности и полярности пространства, визуальных оппозициях – внутренних и внешних. И «пустополье» символично, ибо мир-перевертыш движется, все существующее меняя местами. Всё смешивается и приходит к единству: «тут 16 и тут 16». И «почти полнолуние выглядит как полнолуние», «и поэтому символизирует аутентичное Я».
смотри как бежит не касаясь вульгарных текстур к пятилетнему жениху молодая возлюбленная как чудесно блестят опрокинутые в пустополье дольмены что не ведают ни пробуждения ни дарующего забвение сна
Стихи Инны Краснопер в этом же номере журнала «Зеркало» (№ 62, 2023) превращаются поэтом в игровое поле замысла и слова, или даже знака, создавая визуально подвижный рисунок.
постаревший свет
белый
живой живот
жизненный вопрос
просто волосы
живота
просто не та
неделя
делящая че
люсть
четвертые сутки
ходят
четвереньками
челом
черновой
членистоногие
раздельные
дела
части
от чата
до части
от чёрных больших
ту
ловищ
с лов
ленных
не на ту
Большая подборка стихов Евгения Сливкина «Воздушный шар» вышла в журнале «Зинзивер» (№ 5, 2023). Лиризм и аналогии поэта своеобразны. Его герои – Нильс, Снегурочка, Ангел, Дух, «Созданья без крови и лимфы», а пространство – Рай и Ад – создают интересный образный ряд. Одновременно и возвышенный, и приземленный, что и свойственно больше сказочной повести. Как известно, Нильс Хольгерссон – четырнадцатилетний крестьянский мальчик из Сконе, счастливый путешественник не только по родной стране, но и по легендам и мифам. Но поэт (лирический герой), отправившись в путешествие по воздуху, сравнивает себя не с ним, а с его другом, персонажем-птицей, гусем Мартином.
В стихотворении «Ангел», например, всё светло и вполне реально, но концовка, не лишенная юмора, одновременно и горька.
Он либо издержался, либо у них в раю закрыли бар, – к нам на кормушку для колибри слетает ангел пить нектар. Не блея, в ожиданье стрижки стоят садовые кусты; на небожителя мальчишки глазеют, разевая рты. Эй вы, соседские, умерьте свои насмешки наконец! Возможно, это ангел смерти: еще озлится – и трындец!
Стихи Любови Березкиной в подборке «Сосновое небо», опубликованные в журнале «Зинзивер» (№ 5, 2023) полны лиризма и единения героини с внешним миром – природы и бытия. Есть строчки, наполненные внутренней энергией и силой: «Но слышно сквозь гул неизвестных инерций, / как дышит пространство и где-то вдали / колотится чье-то огромное сердце, / и свет проступает к нему из земли».
Затопишь печку – есть дорожка дыма, когда во тьме, светло невыносимо, звезда ложится молча на тетрадь. И ветер бьется в дерево с разбега, и после снега видишь столько неба… раздастся: щелк – а нечего срезать.
Снега в стихах много, и для него находится оригинальное и красивое образное решение:
если чиркнешь, и пламя задует, и не видишь, как будто ослеп: снег огромный встает на ходули, а потом начинается свет.
Стихотворение Милы Борн «Одному поэту» опубликовано в журнале «Зинзивер» (№ 5, 2023). Монолог, обращение, послание наполнено искренним переживанием, однако содержит и то, что уже сказано другими, и то, что несет эмоциональную ноту глубины чувства и новизны, и констатацию, в которой возможно усомниться. Например, «потому что, пока будет длиться это сорокалетье, / ты не узнаешь, что у нас происходит здесь» – философски – умозаключение спорное. Две последние строчки: «но скажи, боже мой, скажи мне, / зачем тебе эта манна, эти хлеба вместо жизни?» несут в себе мысль вечную, и –как-то вечно новую одновременно.
и теперь – где ты? где ты? – не звонишь и не пишешь, а зря, потому что, пока будет длиться это сорокалетье, ты не узнаешь, что у нас происходит здесь, а у нас здесь давно уже кончилось лето, не узнаешь, что сказанное тобою при жизни шепотом, трепетно, задыхаясь в ночи, растащили теперь на стихи, циклы, опусы, говорят теперь твоим голосом, говорят, говорят вместо тебя, но я слышу, как в этом осином гомоне меньше и меньше того, что действительно было, потому что несокрушимое загородило то, чем мы были с тобой, чем мы жили, и за нас теперь декламируют и поют
Стихи Павла Грушко под общим названием «Колодец дней» опубликованы в журнале «Знамя» (№ 9, 2023). И она продолжает общую лиричную ноту этой осени. В неё вплетается тема войны, придавая стихотворению остроту эмоционального восприятия автора и броскость образу: «И однако в синий вечер тот / ни душой, ни кожей я не верил / в то, что водород и кислород, / предадут людей, синиц и клевер».
Или:
В разбитой слободе, в тот гиблый год, когда земля лишь лебеду плодила, отдали церковь под хлебозавод: где крест сиял – труба с утра кадила.
Как будто взгляд, угол зрения поэта приводит в движение все образы, с говорящей живой деталью: «Худых внучат кормили из горсти / и, оживляя свет в лампадках сонных, / всё причитали: «Господи, прости!», / а им являлся пекарь на иконах».
Или, откровенно о самом главном:
Или, откровенно о самом главном:
Что же это была за война,
если, обнявшись, так плачут эти двое,
с двумя ногами на двоих,
забыв
о валяющихся на земле
костылях?..
Если не брать во внимание «Парфенон», то стихотворение «Окоп в лесу» может послужить образцом классической послевоенной лирики:
Здесь шли бои. С берёзового склона сбегаю в бор, где сосны без голов – в развалины лесного Парфенона с разбитыми колоннами стволов. Под сиплую воронью перепалку, дремотною травой оплетены, безрукие стволы лежат вповалку. Деревьям павшим вряд ли снятся сны. Но если всё же что-то их тревожит и это что-то – как тоска людей, тогда под шорох вкрадчивых дождей им корни вспоминаются, быть может, с которыми они разлучены. Лес не хоронят. Обрастая мхами, деревья истлевают в мёртвом храме, поруганном стараньями войны…
Есть у Павла Грушко вполне шутливое и о любви, «Робкая надежда»:
Ты приезжай, забудем скучный спор, всё сладится, я запеку картошку, сооружу прохладную окрошку и нашпигую сыром помидор. Я вспомню всё, что много лет тому неповторимо так благоухало – селёдку малосольную и сало, я даже раздобуду бастурму. Забудем наш раздор, как шутку злую. Ты снизойдёшь до трапезы… Потом ты улыбнёшься мне набитым ртом, и я его, конечно, поцелую
Подборка стихов Зои Межировой «Уже никогда не старик» опубликована в журнале «Знамя» (№ 11, 2023). Все три стихотворения посвящены отцу, поэту Александру Межирову – 26 сентября этого года отмечалось столетие со дня рождения поэта
Ты всё узнал наконец В кончины короткий миг, Теперь навсегда бесконечно юный, Уже никогда не старик.
Интересно, что каждое из них создает свой конкретный образ ушедшего поэта, а вместе они представляют своеобразный триптих вот с таким образным рядом: «мушка в моём янтаре», «пустынная дача» (переделкинская), «тело твое». Но структурно это можно обозначить так: небо / земля / небо. В первом – «застывший полет», во втором – «До самой земли и до самой могилы», в третьем – «Ты следующим на борту вослед за мной полетишь».
Первое:
Ты во мраке сияешь, слепишь на заре. Ты прозрачная мушка в моём янтаре. Между нами пространства твои и века, Ненасытность, блаженство моё и тоска.
Второе:
Ну вот и снесли твои бодрые силы До самой земли и до самой могилы. Снесли твои вольные силы и сны До зелени леса, до звёзд белизны.
Третье:
Я первая полечу на Боинге, Прокладывая Твоему телу, Уже бесчувственному, Над Атлантикой путь. А душу твою уже сюда не вернуть. Она совсем далеко, уже почти высоко. Там, где из нас пока что нет никого.
Всё это скрепляется (вероятно – подсознательно) близкими для героини пейзажными тонами: зимними и звездными: «И зимний день, безмолвно-давний, рухнувший под откос», «Когда умирал, ты снова увидел его, / И нет, кроме этой зимы и нас, / В том дне никого», «Холодной зимы бриллиант», «Даже звёздная сила ничем не прервёт / В смутной мгле янтаря твой застывший полёт», «До зелени леса, до звёзд белизны», «За звёзды мреющие поднимай», «Там пусто и тихо, лишь ты иногда / Заглянешь зачем-то, – как в окна звезда».
Подборка Игоря Иртеньева «Из ниоткуда в никуда» вышла в журнале «Интерпоэзия» (№ 3, 2023). Его поэтический голос, конечно, узнаваем сразу – эмоция, сатира, броский образ: «Не такая уж дура культура, / Да и штык не такой молодец», «На такую вершину взберёмся, / Что лишь духа титанам под стать. / И с неё от души навернёмся, / Как умеет лишь Родина-мать». Есть строфы, где игровая и сатирическая нота как-то «подминает», если возможно так сказать, собственно поэтическую речь: «На жизнь не шибко жалуясь, / Да некому к тому ж, / Но за народ печалуюсь, / Аж мочи нету уж».
Публикацию наполняет хоть и шутливо, но достаточно глубоко переживаемое чувство конца, окончания, отрыва, «точки невозврата»: «Этой жизни эпизоды / Приближаются к концу, / Пробил час ступить под своды / Мне к небесному Отцу».
Давным-давно ещё когда-то, В далёкой юности года, Прошел я точку невозврата Из ниоткуда в никуда. Не говоря худого слова, Её оставил за кормой, С тем чтоб туда вернуться снова Уже на финишной прямой
Интересно у поэта и такое умозаключение:
Пускай ты даже и на поводке, Но ничего зазорного в том нету. Вопрос, в чьей он находится руке – Вот что сегодня важно для поэта
Пародийная отсылка к известнейшим пастернаковским текстам очень выразительна: «Иного нет уже пути / У нас, по сути, / Во всём сумели мы дойти / До самой жути», «Пусть хоть малостью бы самой / И понятной лишь двоим, / Чтоб твой замысел упрямый / Как-нибудь совпал с моим».
Три стихотворения Виктора Есипова образуют лирический цикл «Меж миром и войною» и опубликованы в журнале «Интерпоэзия» (№ 3, 2023) и объединены тем же самым чувством окончания, завершения, но звучащим в тексте и воспринимаемым более горько и трагично. Как ни странно, это подчеркивается строчками, хорошо передающими какую-то общую стабильность, неизменность положения вещей: «жизнь своя течет, словно месят тесто», а также легкостью и четкостью разговорной интонации: «Расставаться будет грустно / с остающимися здесь»; «Эти окна, эти крыши, / как в трубе журчит вода – / не увижу, не услышу, / не забуду никогда».
И как будто бы ничего в жизни не изменилось: «Двор обычный, без турников и корта, / без ваяний гипсовых двор московский, / этажа с седьмого два-три аккорда / донесутся – прислушаешься: Чайковский». Игра движения и покоя присутствует постоянным элементом в каждом стихотворении. В последних строчках первого – стабильность и движение соединяются воедино: «Чья-то кошка греется на капоте / не остывшего мерседеса». Но:
Машина катится, пыля, к шоссе дорогой полевою… И будто замерла земля опять меж миром и войною.
В журнале «Интерпоэзия» (№ 3, 2023) опубликован поэт Виталий Мамай с подборкой «Естествоиспытатель». Первое стихотворение, «Вермеер», открывает читателю целую зарисовку, картину, увиденную автором: «Утро раскрывается с легким скрипом, / словно старая коробка с красками». В середине текста автор констатирует: «Живопись обещает жизнь вечную / даже самой мертвой из натур». И вот эта, милая его сердцу, палитра:
Здесь и безмятежный ультрамарин левантийского побережья, и акварельность голубого неба, и серый металлик типографии «Едиот Ахронот», и красный поезд, бегущий на север, и пронзительно-желтый экскаватор среди барханов большой стройки…
Стихотворение заканчивается прелестным и печальным заключением:
Всякая маленькая улочка каждый день тайно ждёт своего Вермеера и засыпает к полуночи, не дождавшись.
Следующее продолжает эту живописную тему в «нежно-персиковых рассветных лучах» и начинается так:
Рассвет приходит вмиг, как подожженный спичкой, с мансардного окна стекает темнота. Так тихо, что слышны под крышей черепичной хозяйские шаги соседского кота.
Но дальше герой говорит о своем единстве с природой, с птицами, с цветами, с новым днем жизни: «Ты смотришь метров с трех на этот брачный танец, / на старый добрый двор, на новый дивный день, / стараясь отличать синичек от нектарниц, / и привыкая вовсе не наблюдать людей». Он – естествоиспытатель, хотя это слово, как представляется, не совсем передает охватившие его чувства, «чудеса».
И далее – обращение к прошлому, к памяти.
День, раскадровка. Прошлая зима, проселки и поселки, холод, сырость, туман, подслеповатые дома… Не то что память – вечность покосилась и залегла в тенях лесополос, и вместе с нею то, что не сбылось, что можно бы, но поздно, не найти… Темнеет к трем, глаз выколи к пяти, бензоколонка, свет, рекламный щит, знакомый мир безудержно трещит, и кажется, что с ним трещит аорта… Нет, поздно. Клерки смотрят паспорта и пропускают странников в портал, в разверстые врата аэропорта.
Подборка стихов «Тихое воскресенье» Заира Асима вышла в журнале «Интерпоэзия» (№ 3, 2023). Она отличается мягкой, созерцательной интонацией автора, действительно «тихим» касанием взгляда и образа, «медитации соучастия». Сразу угадывается что-то хрупкое, восточное и притягательное своей простотой и искренностью: «Город шумит, как река. / Жизнь уже не наживка. / Спи, молчи и танцуй. / Ветер поймет».
загнутый уголок страницы как тихое воскресенье случайный хохолок недели лишний кусочек жизни этот чудесный вывих важнее безмолвной книги как маленькое стихотворение бунт плоскости
В стихотворении «Ночь Антониони» (Микеланджело Антониони – кинорежиссер, которого называли «поэтом отчуждения и некоммуникабельности») сюжет передается с точки зрения молчаливого наблюдателя, зрителя, как это и должно быть в кино. Итог всему – «Боль и надежда. Рассвет и возвращение. / Поцелуй на холодной земле».
Стихи Яна Пробштейна опубликованы в журнале «Интерпоэзия» (№ 3, 2023) – подборка «Идёт по стране гуманоид». Поэт в ней говорит о своих переживаниях и чувствах, о том, что видит, к первому стихотворению поставлен эпиграф «Довлеет дневи злоба мя», общеизвестное – «довлеет дневи злоба его», который, вероятно, трактуется автором иначе, чем данное высказывание обыкновенно принято воспринимать.
убивают людей почем зря от Техаса и до Огайо, от Москвы и до самых окраин полыхает ненависть в мире, от Гренландии до Сибири, здесь страдают и люди, и звери, бьют людей от Москвы до Гонконга, автозаков открыты двери… Говоришь, за слезинку ребенка? Говорят о надежде и вере, а еще говорят о любви там, где Спас возведен на крови.
В данной публикации обращает на себя внимание личное местоимение «мы», поэтом оно употребляется достаточно часто: «мы празднуем свободы день и воли», «Мы потеряли ориентиры», «мы пели песни до рассвета», Теперь мы повидали виды, / и бытием, и бытом биты». Здесь же приводится, пусть и переделанное на противоположное по значению, но все же цитирование известнейшей пушкинской строки – «Мы все учились помногу», которое, возможно, служит неким разрушителем границ, временных и социальных, заявляя о единстве, свойственном, конечно же, ориентирам советской эпохи и шестидесятникам:
мы пели песни до рассвета, казался каждый богоравным, особенно хлебнувши водки: такое равенство и братство среди парадов демонстраций, шутов, салютов и шутих, когда делили на троих добытый с бою хвост селедки и Дружбы плавленый сырок.
В журнале «Новый Берег», (№ 83, 2023) опубликована подборка «Флогистон» Давида Паташинского – стихов оригинальных, глубоких и даже чувственных. В них так слышна «отглагольная рифма любви», большое внимание поэта к внешнему миру, которое преломляется в стихотворении, становясь процессом взаимопроникающим, отражающим поэтическое слово и сознание: «а где-то на севере белая усмерть медведья / тюленья морока и гулкая глыба небесна / приснилось что плакал без устали в звонкую медь я / а кто-то сказал это песня».
Не следует черёмуховый цвет сбирая в непослушные ладони следить как солнца медленный ланцет в небесном опрокинутом бидоне прокалывает дырочку для дня и ты хотя и голосом не вышел зачем-то слово правильное вышил на коже непослушного меня
В подборке выделяются два доминирующих лирических полюса – любовь и смерть, издавна укоренившихся в мировой поэтической традиции и присутствующих в творческом сознании и философском осмыслении каждого художника, но – воплощенных броско и оригинально.
Стеарин и вечерние штучки заката Голоса сквозь земли синеву И лимонная смерть без ума языката Приглашает на танго сову На столе истлевают свечные ухватки И горючие колбы звенят И пчелиные сонные толстые матки Полосатых мурыжат щенят И вечерние слуги причинны делами Флогистон извлекают из мглы Чтобы сонные губы на память полыни Говорили словами любви
Стихи Игоря Померанцева «Из цикла "Самоволка"» опубликованы в «Новом журнале» (№312, 2023) и представляют собой интересные и вполне остроумные рассуждения не столько о самой смерти, сколько о различных захоронениях и кладбищах. Возможно, таким образом, сознание принимает неизбежность такого акта и «пристанища», и даже находит «вдохновение»: «Близким я говорил, что путешествую / в поисках вдохновения. Я не врал. / Я видел своими глазами, как кладбища дышат, / как вздымается их грудь, / а вдохновение – это вдох и выдох».
После смерти все писатели становятся почвенниками, так сказать, земляками. Но выбор почвы у каждого свой. Я объездил десятки стран, писал о них путевые заметки, но только делал вид, что мной движет любознательность. В каждом городе я искал кладбище по себе
В стихотворении «Стыдо» звучит очень близкая поэту и здравая мысль:
Как ни посмотри, но война унижает. Даже в мелочах. Вот читаю дискуссию поэтов по поводу выступления политологов. Это ж надо, до чего докатиться! Поэты цитируют политологов! Люди вечноcти перебирают однодневный хлам! Будь ты неладна, война.
И, конечно, трагедия сегодняшнего дня:
Из книг вернулось слово «похоронка». Прям расцвело. По-украински также. Но еще до похоронки матери что-то чувствуют: «Звонил каждый день и вдруг перестал». Ищут сына через сети, делятся «фоткой». Звонит друг сына и молчит. Особое гробовое молчание. Но есть и другие случаи: родители солдата погибли под завалами в Харькове. Он звонит, они не отвечают. Соседям звонит, но они тоже под завалами. Минобороны о смерти близких солдатам не сообщает. Нет инструкции.
Подборка Эдуарда Хвиловского, «Стихи», в «Новом журнале» (№312, 2023) даёт вполне весомое теоретическое обоснование того ощущения растерянности «в системе собственных заблуждений», которое «на постоянной основе» сейчас одолевает большинством из нас, думающих и рассуждающих, пытающихся разобраться о происходящем вокруг.
Пребывая на постоянной основе в системе собственных заблуждений как позитивного, так и негативного толка, тасуем тонны соображений в приснопамятном стогу, где наша иголка. В безусловно неодолимой тьме пульсирующей Вселенной забавно перелистывать лозунги о большом и нетленном... Трезвомыслие в этой гавани даже противопоказано, особенно в случае, когда всё давно описано и рассказано.
В стихах Олега Дозморова – «Над приемным покоем всходила звезда…» и др. стихи, в журнале «Волга» (№11, 2023) – гармонично организуется образное пространство, в котором постоянно и находится его герой, авторское «я». Необходимость такого сотворчества с внешним миром (созерцания или наблюдения) осознается им изначально и, вероятно, будет воссоздаваться, даже если принесет собой какое-то негативное переживание. Это качество можно отметить как свойство его поэтического характера, конечно, оно есть и у многих других поэтов; или же – как предтечу потоковых состояний, которыми часто сопровождается любой другой творческий процесс. Но для Олега Дозморова существование такого «поля» очень важно и находит интересные воплощения. Например, его проговаривание, повторение строчек, становится настолько естественным, что не воспринимается читателем как художественный прием: «Над приемным покоем всходила звезда, / над приемным покоем», «Разливала звезда изумительный спирт, / широко разливала». Поэтом задаются разные вопросы, и прежде всего, конечно, творческие. Выводы: «Традиционная лирика умирает – / я прочел когда-то в журнале «Воздух»».
Внешний мир проявляется по-разному, но постоянными в нём присутствуют «остров» детства и страна, родной покинутый город: «Зачем все так? Зачем по телевизору / в саму себя влюбляется страна, / переодетому внимая Визбору, / и муха превращается в слона?».
Все начиналось с мультиков. Зима. Свердловск напоминает остров Врангеля, но в два часа показывают «Врунгеля» и «Маугли», чтоб я сходил с ума.
Но здесь звучит и ответ – четкий, строгий и красивый:
Мир подобен милости чудотворца посреди печалей земных и бедствий, и чем больше количество диспропорций, тем ценнее качество соответствий.
В журнале «Простор» (№9, 2023), в Казахстане, вышла большая подборка стихов Бахыта Кенжеева. Название – «Я родился в окрестностях Окса» – строка из стихотворения «Где под твердью мучительно-синей» из книги Бахыта Кенжеева «Крепостной остывающих мест»,Ч. I, этим стихотворением и открывается состоявшаяся публикация.
Фархат Тамендаров, главный редактор журнала «Простор», написал в коротком предисловии: «Его поэзия многогранна, самобытна, глубоко философична. Яркие и точные образы пронизаны музыкой слова. Он очень искренен в своих стихах, всегда идёт по лезвию ножа между трагизмом и иронией. Ему удалось зацепиться строчкой за время...». Сказано замечательно и точно, однако, так возможно говорить и о каком-то другом поэте. А вот в следующих словах – «Я понял, что поэзия – сжатая форма философии, форма слова, несущая свет. С той минуты я стал поклонником его творчества» – Кенжеев вполне узнаваем. Но сколько ни говори, все сказанное заметно мельчает после прочтения стихов. Автор принадлежит к невероятным мастерам слова, создавшим свои многогранные миры и свой поэтический язык.
Каждому веку нужен родной язык, каждому сердцу, дереву и ножу нужен родной язык чистоты слезы – так я скажу и слово свое сдержу. Так я скажу и молча, босой, пройду неплодородной, облачною страной, чтобы вменить в вину своему труду ставший громоздким камнем язык родной.
Поэзия Бахыта Кенжеева изначально – великая поэзия. И здесь речь идет не о том или ином стихотворении, подборке, но об огромном и уникальном явлении, как музыка, воплотившемся в языке и отечественном литературном процессе. Поэтому об этой публикации мы расскажем в отдельной статье. И ещё важное событие, и, конечно, наши поздравления – «В июне этого года наступило долгожданное событие. Бахыта, благодаря Мереке Кулькенову и Бахытжану Канапьянову, приняли в Союз писателей Казахстана. Редакция журнала поздравляет поэта и наш творческий Союз и с огромным удовольствием публикует его стихи в «Просторе». Напомним, что полвека назад, в 1973 году, именно в журнале «Простор», в № 6, состоялась первая публикация поэта, стихи «Вечер в октябре», публикация на родине – очень важная и сделавшая его счастливым.
На этом мы и завершим наше путешествие по поэтической осени 2023 года.