Константин Кедров. Бутылка Клейна, брошенная в море. Стихи. – М., ИП Хохлова, 2023. – 116 с.
Патриарх русской поэзии Константин Кедров в последние годы постоянно в центре внимания. У него вышел семитомник избранных произведений. А ещё – учреждена «Первая поэтическая премия Константина Кедрова». Бескомпромиссный в стихах, в обычной жизни поэт старается найти взаимопонимание, чтобы всем воздать должное. И люди это ценят. Многие поэты называют себя его учениками. Свобода – фундаментальный принцип поэтики Кедрова. «А мне коробка черепа тесна», – говорит он. Безусловно, в стихах человек свободнее, чем в жизни. И подтверждение этому – новая книга поэта.
Бутылка, брошенная в море – это «почта Нептуна». Порой такие послания помогали спасать попавших в бедствие людей. У Кедрова же это совсем не простая бутылка – в ней есть сообщающиеся сосуды. Движение внутри такой бутылки автор сравнивает с движением кровеносных сосудов головного мозга. «Мозг устроен как бутылка Клейна / Только в нём побольше горловин». Кедров – человек фонетически одарённый. Это ощущается и в рифмах. Например, «келейно – Клейна», и в построении предложений. Метаметафоры Кедрова часто используют обратную перспективу: «Я бутылка Клейна, брошенная в море. / Или это море брошено в меня». Образы поэта уникальны, поскольку стихи пишет эрудит. Наверное, многие люди даже не знают, что существует причудливая бутылка Клейна.
«Многоучёность уму не научает», – говорил философ Гераклит. Творчество Кедрова словно бы опровергает эту древнегреческую максиму. Помимо учёности, у Кедрова есть понимание, как устроен мир. «А я из мира всё извлёк, что мог», – говорит поэт, и, вероятно, он говорит здесь о своём внутреннем мире. Но внутреннее и внешнее так часто меняются у Кедрова местами, что его внутреннее всегда имеет отношение и к его внешнему. Инструментарий поэта богат. Он любит всё необычное: «Я не люблю грозу в начале мая, / «Когда…» Но я люблю грозу зимой / И молнию из-под дуги трамвая, / Когда трамвай летит на голос мой». Речь Кедрова афористична: «Из бесконечности нельзя отнять бесконечность… Бесконечность мужчины – женщина. Бесконечность женщины – мужчина» («Матрица»). Это чем-то напоминает его «Компьютер любви». Таких крылатых изречений в книге много: «На пути к себе встретишь Бога. / На пути к Богу встретишь себя». Всё во всём – поэзия Кедрова похожа на философию древних греков, которая была для них и физикой, и метафизикой, и натурфилософией, и много чем ещё. Его поэзия – волшебный напиток, состоящий из многих ингредиентов: «Всё поэзией становится – / Даже старая пословица». «Моё призвание – вечность», – признаётся автор, – «Поезд мой отправляется в завтра». Стихи – это дневник души Константина Кедрова.
В книге много лингвистического юмора. Юмор и самоирония часто идут у Кедрова подтекстом, как, например, в шуточном стихотворении «ЁЯ»: «Я долго искал своё Я / в лабиринтах звёзд / И вот я нашёл своё Ё / но поезд её увёз / Но поезд увёз её / Увёз её в своё Ё / Она сама не своя / А я нашёл своё Я» (пунктуация автора). Так часто бывает – мы находим совсем не то, что ищем. При всём философском складе ума, Константин Кедров – живой человек, которому не чужды наши современные заботы и тревоги: «Центробанк отзывает лицензии. / А ко мне-то какие претензии? / У меня ничего в Центробанке – / Только склянки, бутылки и банки». Поэт порой пишет на такие темы, которые другому автору даже не пришли бы в голову: «Апостолы / идут по свету / А по столу / идут поэты». Надо услышать эту похожесть в звуках – «а по столу – апостолы». Только страдание, согласно Кедрову, помогает нам не только слышать, но и видеть: «Сквозь линзы слёз / Я ясно вижу всё».
Относительно небольшая «Бутылка Клейна, брошенная в море» не менее интересна, чем многотомное собрание сочинений того же автора. Новая книга хорошо составлена. Здесь представлены разные грани дарования поэта. Кедров – и лирик, и философ, и верлибрист, и мастер рифмованного стиха, и концептуалист, и автор анаграмм и палиндромов. Поэтический слух Константина улавливает тонкие вибрации слов. Здесь он – наследник экспериментов Андрея Вознесенского, который в слове «тьма» услышал «мать». Кедров в извечной диспозиции «Я – мы» слышит слово «ямы». Порой мы роем друг другу ямы, и часто между нами – ямы непонимания.
Простые вещи строятся у Кедрова на сложном подтексте и на обширных знаниях в разных областях человеческой деятельности. Поэт порой готов пожертвовать ритмом ради естественности скольжения стихотворения, ради смысла и рифмы. Акустическая филология у него становится поэзией: «А нем и я – / Анемия». Если постоянно заниматься палиндромами и анаграммами, это тренирует поэтический слух, и невольно начинаешь слышать больше рифмующихся словосочетаний. Поэтические книги Константина Кедрова, как и книги Велимира Хлебникова – черновики гениев, которыми будут заниматься филологи и искусствоведы. Кедров – это Хлебников 21-го века. Мир Кедрова парадоксален: «всего тяжелее – сердце». «В момент первовзрыва / Мир умещался в сердце».
«Утрата любимой супруги открыла в творчестве Константина шлюзы лирической поэзии», – отметил недавно Юрий Беликов. Много эмоциональных и сентиментальных стихов и в «Бутылке Клейна: «Может по разному в жизни случиться / Самое сложное руки разжать / Но улетает Синяя птица / И не пытайся её удержать / Можно конечно в истерике биться / Можно за ней как по следу бежать / Но улетела Синяя птица / Синюю птицу нельзя удержать» (орфография автора). Кедров поэтично переосмысливает Метерлинка. Его Синяя птица – это жизнь, которая внезапно убегает в смерть. Это прекрасная Елена Кацюба, которая безвременно нас покинула. «Любовь – только птица, / сквозь себя летящая в бесконечность», – говорит Кедров. Его стихи, посвящённые памяти Елены, невозможно читать без слёз. Память хранит светлые минуты жизни и творчества: «Влажный сад пророс лепестками слёз. / Это слёзы высохли – сад пророс».