Мария Игнатьева – поэт объёмного диапазона, владеющий всем разнообразием жанрового пространства поэзии. Ей удаются стихи, за которыми стоит не просто версификаторская свобода, но прежде всего – внутренне укоренившаяся личностная свобода, она и диктует автору строки лирической исповедальности, глубину переложений конфессиональных текстов, драматургическую сатиричность бытового события. Философичность её поэзии обеспечена сосредоточенностью художественного взгляда на важном и сокровенном – у Игнатьевой практически нет стихотворений мелкого повода. Но это не значит, что от её текстов несёт угрюмой серьёзностью. Чему свидетельство и эта маленькая поэма.
Д. Ч.
БУРИМЕ
Душе моя, душе моя, востани, что спиши?
(из Великого Канона преп. Андрея Критского)
Пожарный огнь их домы истребил
(«Борис Годунов»)
Сюжет этой повести навеян «Записками» прозаика Юрия Буйды.
Молодая женщина выходит замуж за дурачка, сына учительницы географии. Она надеется, что когда-нибудь ей достанется квартира свекрови. Старуха третирует невестку, муж умирает, вдова заводит роман, рожает мальчика, старуха от старости и от злости тоже уходит к праотцам.
История повторяется: постаревшая женщина проживает теперь с вдовой своего сына, утонувшего в реке. И мучает её так же, как в своё время мучили её.
Спустя много лет, уже после конца Советской власти, к ней является с того света географичка.
1 Зачин В условной свободе от пряных И патриотических снов Любой непроцеженной дряни Язык научиться готов. Поддакивая, потакая, Он сам себя лучше поймёт, Когда впечатлительной тканью¹ Ворует вороний помёт. ¹ И такъ вся ткань языка чрезвычайно впечатлительна и имЂетъ огромное смысловое значенiе. (И.А. Ильин) 2 Комната Корыто ветхое заправит Горючей жизнью молодой И уважать себя заставит Прописка в комнате чужой. Лети назло или на память Плевок покойников родных. Нам ни прибавить, ни убавить К числу обителей земных. 3 По-русски Как прыгучий меркурий, понука – Расторопная русская вещь: Коли ты не хозяйка, то – сука. «Вот насру те в тарелку и – съешь». Выкрутасом последнего пляса Прижимает невестку к груди. «Вот насру посредине паласа» – Уберёшь и не пикнешь поди! 4 Мечта Мечта о лучшей участи, Как чувственный позыв, Осваиваясь, учится Влезать во все пазы. Живописует, ловкая, Сердечное родство. Курдячиткуздраглокая Бокрёнка своего. 5 Юность Озорной колючкой медной, Жильной щёткой натирай Злостью скобленные метры, День профуканный, как рай. Сын за ширмой, смех в подвале, Смерть за шиворотом. С кем Ляжешь всуе, подвывая, Манькин-встанькин манекен? * Сменила кожу, принесла, окаянная, жертву Каина – образ Божий.¹ ¹ Здесь и дальше курсивом вольный перевод фрагментов из покаянного канона преп. Андрея Критского. 6 Мать Калина цветёт у соседа, Листок супротивный в груди. Коляня пердит за обедом: Перди, моя радость, перди. Когда облетят георгины И первый откликнется лёд, Глоточек мочи муравьиной Небесную жажду уймёт. Мы с бабой чужой не гуляли, В чужой не залазили дом. Забудь эту дуру, Коляня, Мы умную лучше найдём. * Раньше – на троне князем, ныне – нагим на гноище, был многодетен и знатен, стал во мгновение ока бездетным и неимущим. Но почитал чертогом свою помойную яму, жемчугом – свои струпья. 7 Сны Пока мы сним себе чудовищ, За гробом бдящая родня Уже увидела, как тонешь В пруду начавшегося дня. Семёрка выпала к измене... Сон разума без перемен: В жилом наряде ожиренья Потеет сын олигофрен. Женить бы мальчика на умной, Чтобы и глупому дала, Чтоб ночкой девственно безлунной Ему зверушку родила. * Ум острупился, тело оболезнилось, дух негодует, слово изнемогло, жизнь замерла, конец при дверях. Что скажешь? 8 Морозко Серебряным холодом лести На ложе склоняет судьбу Мороз-Воевода, и леди Макбет отдыхает в гробу. Берёза такая же тополь. Лесничий всех ив и осин, Не Гамлет, а сам Мефистофель Не чешется нож заносить. Что тело? Он вычислит душу: Чтоб по небу, сука, сучил Лаптями и шмякнулся тушей Скрозьземлю, как Ньютон учил. 9 Под водой Изменник, не утопленник, Гуляет по волнам, По ним гробов повапленных Курсирует бедлам. На дне какой-то Нитче там, Подводным слухом нищ, Болтает среди нитчатых В застёжках слоевищ. Скулою перекошенной – На жерлице налим – Спроси его, хорошего, О том, что стало с ним. Какой хитрец солодовый Подёргивал блесну? Чего там с этой лодкою? – А чо там?.. Утону... * Закон изнемог, Евангелие праздно, слова праведников в пренебрежении. Язвы умножились в отсутствии лекаря. 10 Хорошее Извлекая из прошлого Утренник детский: Было много хорошего При власти советской. Но чего-то не помнится. Вот разве что: малый При старухе-покойнице В тапки нассал ей. Застрелю, говорила мне, Из автомата. Даздраперма Гавриловна, Где ты сама-то? 11 Призрак Что сказать тебе про жизнь? Сорок лет несла марксизм, Было людям счастье При Советской власти. Вот тако-ой каравай На Октябрь и Первомай. Упразднили нищих – И хватило пищи. Но качнулась жизнь вверх дном Из-за лысого с пятном: Базис и надстройку Просрали в перестройку. Скинет временную власть, Победит рабочий класс. Вот кому – кормило, А тому– могила. И не надо унывать: Шаг вперёд, и два назад! Счастья ради, бога вроде Бродит призрак по Европе. * Подобно Еве ты поступала: скосив глаза и горько уязвившись, ты ела дерзостно бессмысленную пищу. 12 Старость Холод ходит по спине, позвоночник бесам отдан. легионы преют оптом. Ни в барашков, ни в свиней сердце визы не даёт им. Затевая постируху втайне тканного тряпья, на безумную старуху наглядишься – на себя: рот с ошмётками зубов, глаз подрагивает тиком. Слушай, Софья, в страхе тихом шёпот собственных шагов. А Светланка? – С этим типом... Сучья дочка и кобель до рассвета загуляли, мужа кровного Коляню схоронила и в постель – чтоб те! – с бабником и пьянью. – Выпишу всех по суду... – Не махайте миской, и горите вы в аду со своей пропиской! * Тело в язвах, вещество гнилое – лёгкая добыча для врага моего. 13 Встреча Мышь гофрокоробкой – жы-шы с ошибкой – редко и робко шебуршит за ширмой. Что-то тяжёлое в связи со школою. Что-то знакомое, …ё-моё. Здрасьте! Без савана, в сарафане акриловом, сама пожаловала душа-Гавриловна. Был в биографии, урок географии: педагог и стерва, не зря – Даздраперма. Обложка добрая, серёдка зловещая. Чистопородная наша женщина. Голос точилкой, степь пржевальская. Была училкой, взяла приживалкою. Во саду, во гробу ли шуршат две бабули. – Мне в трудозоне отгулы вышли. Пришла к тебе, Соня, узнать: простишь ли? Призвать: покайся! – Какого ляда? – на контурной карте ни рая, ни ада, дырка от бублика – недореспублика. – Меры приняты, иуды наказаны, согласно линии концы увязаны. Врёшь, православная, не это главное. – А кто из спорта мне жизнь испортил? Да чтоб вас сдуло, – Слушай, дура! Сходи к обедне, поставь свечку, и последнее: не мучай Светку. – Эту гулящую, звезду говорящую? Слёзы все пролиты... Ой, а Коля-то? Где мой балованный сыночек, где он? Стебель поломанный, на какой долготе он?.. Погодите, женщина, как там «Отче на...»? Что же обещано, если всё кончено? 14 Смерть Смерть – фамильное добро по Адамовой духовной – как именье и бабло, стала весточкой любовной от тебя ко мне и во вьющийся в мозгах змеюшник. Выше сил моих любовь, меньше всех вещей ненужных. * О праведниках и преступниках ты читала и пела. Подражала последним, а не первым. 15 Ракушки Как рококо, порочный отдых Постперестроечной страны. Ушные раковины мёртвых – Лепной орнамент тишины. Розовощёких и амбарных Богинь прокисло молоко. Торчит в некрополе кустарник, Не повторяю: «рококо». Мне и моя-то не по нраву С отличьем вычурная гиль: Душа-боярышник корявый, Гламур для дур, пердюкинштиль¹. Сквозь непроявленную массу Гляжу растерянно сейчас Как на неведомую расу – На якобы односельчан. На Кольку, Светку и хозяйку, И девяностолетний бред – Судьбу-копейку, жизнь-козявку, Жестококрылый листоед. ¹ Perückenstil (нем.) – рококо 16 Верлибр И круче в разы, и прикольней Красавчег, айфончик, лытдыбр. Мотай на свою колокольню Чужого устава верлибр. Ку-ку. Это тень олигарха Куркулит над завтрашним днём. Ха-ха. Это власть-хулиганка Пожарным играет огнём. От пуза наозоровала И резво бежит от ремня. Тик-так. Это два зубоскала, Последняя рифма Кремля. Потеха нахальным девчонкам, Белок остроумья в крови. – Чего там с Россией? – «А чё там? Сгорела», – и скобку скривил. * Сохраняй Свой град, Пречистая, под Твоей защитою верно царствующий, твёрдо крепнущий, всякую беду отражающий, врагов пленяющий ими помыкающий. 17 Эпилог Шугнут – и выскочишь собакой, Скрипя цепями ДНК. Уже и Светка стала бабкой Десятилетнего щенка. Она умеет mammamia По-итальянски прозвенеть И цацки чувственного мира В себе с улыбкой извинить. Былое племя в здешнем дыме Поблекло – экое добро! Язык поэтов тоже вымрет, О нём и память отомрёт. Его филолог отсечёт как Набор наскальных буриме... А было – узелки на чётках, Сознанье смерти, бэ и мэ. 28 января 2011 - 3 ноября 2013
