Наверное, в моём облике есть что-то от заблудившейся овечки: смотрю на всё большими глазами, обо всём расспрашиваю, всё – или почти всё – пробую. Очевидно, из человечности или жалости к такому вот неразумному созданию хозяин дома оказался вторым «папой и мамой»: время от времени забегает, чтобы принести мне новые вещи, постоянно волнуется, всё ли меня радует в квартире, может, что-нибудь заменить или добавить.
Наконец-то ко мне пришли проводить интернет – и хозяин квартиры тут как тут. Наши с ним отношения всё больше напоминают мне визит Чичикова к Манилову, так и жду, когда же он, наконец, скажет что-то типа: «Позвольте, любезнейший Павел Иванович, вам этого не позволить».
О приходе хозяин договорился заранее, в самых вежливых тонах. Звонок в дверь. Открываю. Полупоклон с моей стороны, милейшая улыбка:
– Здравствуйте, мистер Гуи!
Два полупоклона в ответ, улыбка ещё более солнечная:
– Здравствуйте, леди!
Стоя перед дверью квартиры, скидывает шлёпанцы.
– Что вы, что вы, – говорю, – заходите в обуви.
Испуганно мотает головой, видя, что сама я босиком: как же можно ему оставаться в шлёпанцах? Невежливо-то как!
В этот же момент подходит рабочий из телефонной компании – этот очень быстрый, худенький и серьёзный. Говорит отрывисто, с хозяином – по-китайски, со мной – по-английски. Лишними улыбками нас не балует. Пока он молча возится с подключением, мы с хозяином смотрим из окна. Над городом висит густая дымка, солнце в ней становится похожим на перезрелый помидор в глубокой просёлочной пыли. Остров на горизонте, обычно красующийся по ту строну моря, бесследно исчез.
Подбираю слова попроще:
– Темно сегодня. Серо. Обычно – ярко.
Хозяин кивает радостно:
– Дым. Индонезия. Там жгут, сюда воздух.
Показывает пальцем туда, где был остров:
– Там, во-о-он там Индонезия. Им дешевле – жечь. А нам нюхать.
И тут до меня доходит, что воздух в этом государстве, конечно, импортный. Откуда ветер подует, тот и поставщик.
– В прошлом году – плохо, леди. Мы все маски носили, – показывает жестом, где были маски, между серединой носа и подбородком. – В этом году – может, опять? Когда дождя нет – плохо. Дождь есть – лучше, а?
Разобравшись со странностями крохотной окружающей среды, пытаюсь прояснить следующий волнующий меня вопрос:
– Нашла магазин. «Честная цена». Еда здесь дорогая, а?
– Нет-нет, леди, «Честная цена» – там цены хорошие. Это государственный магазин, не частный. 80% сингапурцев там покупают. Поэтому низкую цену могут дать: у них много продаж, и они… – тут мистер Гуи жестом энергично трамбует цену вниз.
Смотрю на него ещё раз, внимательнее. На вид – блёклый, тихий и вежливо-улыбчивый. Из-за основательности, кряжистости и маленьких живых глазок напоминает старательно побритого бобра. Но какая осведомлённость и конкретность! Может, он тоже консультант? Надо будет потом спросить... А мистер Гуи, увлёкшись ролью всезнающего проводника по жизни, продолжает, тыча пальцем из окна:
– Через дорогу – «Честная цена», да, леди? А вот там, смотрите, там, где гостиница, да? Вниз, вниз – подземный этаж. Там тоже «Честная цена». Никто не знает – новый магазин. Поэтому очередей там нет. Через дорогу – очереди большие. Правда, в подвале цены – чуть-чуть выше. Совсем чуть-чуть, – и мистер Гуи хитро улыбается с плохо скрытой гордостью: его не проведёшь, он-то всё знает!
Смотрю из окна моей квартиры на 46-м этаже. Вспоминается филатовское: «Чтоб на ём была видна, как на карте, вся страна». Ну, вся – не вся, а значительная часть государства – вот она, как на ладошке. Вижу даже кусок соседней Индонезии – на горизонте. Ближе – грузовые корабли на рейде, огромный порт, небоскрёбы и – большие островки зелени.
В соседнем здании, чуть пониже моего уровня – ряд элитных квартир: огромные окна во всю стену, просторные белые интерьеры. По вечерам в этих апартаментах не людно: одинокие жильцы, как правило, сидят перед огромными настенными телевизорами – или ужинают. Подальше – знакомые глазу гармошки многоэтажек советского типа, только все – свежевыкрашенные, ухоженные. А внизу начинаются красные крыши уже любимого мною Китайского квартала. Снаружи домики похожи на игрушечные – узенькие, трёх-четырёхэтажные, разноцветные: белые, синие, салатовые, светло-жёлтые. В тесных переулочках спокойно, на прохожих заискивающе смотрят окна крохотных лавочек – фруктовых, косметических, антикварных. В маленьких ресторанах и кафе открыты двери, столики часто стоят прямо на тротуаре, под вечер туда стекается народ: читают газеты, болтают, ужинают.
Присылаю фотографию Сингапура своему старинному другу, американцу, в прошлом – морскому офицеру: знаю, что он бывал здесь в 60-х годах. Город, конечно, очень изменился: тогда самым высоким зданием во всей стране считался восьмиэтажный универсальный магазин, да и построек было не так уж много – большую часть острова занимали заросли банановых деревьев. Но красные крыши Китайского квартала остались неизменными до сих пор, и в Сингапуре – и в памяти моего друга:
«Как-то поздним вечером иду по городу, как раз по улицам Китайского квартала. Голодный – до ужаса. Смотрю – тележка, еду продают. В Сингапуре в моё время таких тележек было множество: крохотная кухня на колёсиках, продавец тут же всё и приготовит, пока ты ждёшь. Выдаёт тебе миску с едой, хлипкую табуретку – и стоило это копейки, Сингапур был тогда дешёвым городом. Подхожу, покупаю лапшу, сажусь на пошатывающийся стульчик, ем. Вдруг замечаю: к тележке на поводке кошка привязана. Несёт дозор, можно сказать – караульная кошка. И тут из соседней сточной канавы выходит крыса. Хитрая-прехитрая: точно знает, где кончается кошкин поводок и начинается безопасная территория. Крыса обходит хозяйски всю свою округу, кошка от обиды и бессилия шипит – аж задыхается. А что поделать – поводок не пускает… Как там, крысы до сих пор водятся?»
Да, крысы есть до сих пор. Живут в сточных канавах, в узеньких тёмных переулках, под вечер иногда появляются маленькими деловыми стайками – но далеко от нор не уходят: проверил мусорку – и назад. Кошки тоже есть: видела двух охотниц, увлечённо ловящих кого-то на газоне. Правда, скорее всего, не крысу – ту было бы видно из травы. Может, ящерку или мышь? А может, большого таракана – с голодухи и он хорош. Собак диких не видела: те немногие, что попадаются – чинные, откормленные, на поводке или вообще в любящих руках заботливых, как правило, европейских владельцев. Птиц немного – зато во время вечерней прогулки над головой может пролететь небольшая летучая мышь.
По вечерам люблю бродить по городу, хотя в Сингапуре это и не принято. Когда я нашла дом неподалёку от офиса и громко порадовалась, что на работу можно ходить пешком, мои коллеги пришли в полное недоумение:
– У тебя же станция метро прямо под окнами! Одна остановка – и ты здесь, пешком-то зачем?!
– Ребята, вы что, издеваетесь? Пока в метро спустишься, пока дождёшься поезда, пока опять поднимешься – уйдёт ровно столько же времени, только в толчее и под землёй.
– Так жарко же – пешком. А в метро кондиционеры работают. И вообще… Ну, ничего, поживёшь здесь подольше – станешь как мы.
По мелькнувшим во взглядах оттенкам понимаю: дитя я неразумное, с причудами. Впрочем, что с иностранки взять. И это они ещё не догадываются, что я только утром хожу по прямой, как быстрее. А вечером – наоборот: пытаюсь каждый раз найти новую дорогу, не ходить по уже знакомым улицам, из-за чего описываемые мною крюки становятся всё длиннее и замысловатей. Мне нравятся эти прогулки, когда карта начинает постепенно оживать: как в детстве, когда в затемнённой комнате, в ванночке с проявителем вдруг проступают чуть заметные штрихи на белой фотобумаге. Они медленно обретают очертания, форму – и складываются в одну цельную картинку. И вдруг понимаешь, что от станции метро «Китайский квартал» пройти пешком до Площади Раффлз – всего ничего, вот по этой улочке. А храм, запомнившийся мне ещё несколько лет назад, когда я проезжала через Сингапур, стоит в двух кварталах от моего дома.
У меня появляются любимцы. Зубастая мышья морда, вылепленная на строгой пилястре каким-то шутником-строителем. Тощий дракончик, нервно раскинувший лапы на крыше местного храма. Разноцветные ставни на окнах углового здания в Китайском квартале. Скромная забегаловка, где по утрам ожесточённо крошат овощи.
Вернувшись домой, уже со знанием дела рассматриваю из окна плетение улочек, будто проверяя по карте, где я только что гуляла – и какие уголки до сих пор остались неразведанными.
На выходных деловая часть города вымирает, и даже в Китайском квартале становится тише и безлюднее. Закрываются магазины и многие из ресторанов – очевидно, местные устремляются в другие районы, за покупками. Я уезжаю подальше, к морю – там, где в парках можно разбить палатки, делать шашлыки и кататься на велосипедах по набережной. Как-то с приятелями договариваемся встретиться у здания одной из районных библиотек, недалеко от проката велосипедов – и я жду ребят в тени, возле большой фигуры слона, обклеенного какими-то бумажками. Потягивая из бутылки сок маракуйи, начинаю читать надписи. Оказывается, это – слон желаний. На нём – мечты и чаянья сингапурцев:
«Хочу стать богатой, успешной и красивой».
«Хочу, чтобы люди перестали убивать друг друга».
«Ужасно хочу маленького белого кролика».
– Иду я, стало быть, по джунглям Сингапура…
Мало-мальски осведомлённый человек на эту фразу посмотрит с недоверием. Сингапур – страна крохотная, 50 на 25 километров: небоскрёбы, торговые центры, шоссе – где же там джунглям быть? Тем не менее, они есть: с обезьянами, дикими кабанами и варанами.
Сейчас я продираюсь по джунглям Сингапура потому, что в 60-х годах один человек сказал что-то вроде хрестоматийного: «Я знаю – город будет, я знаю – саду цвесть». Правда, по-китайски – или, может, по-английски. Этот человек, Ли Куан Ю, был первым премьер-министром Республики Сингапур. Он-то и считается главным создателем сингапурского «экономического чуда»: превращения бедной, коррумпированной и неспокойной страны в процветающий центр Юго-Восточной Азии.
Чтобы город разительно отличался от других мегаполисов региона – часто грязных и суетных, Ли Куан Ю задумал сделать Сингапур зелёным садом. И хотя до сих пор население страны продолжает стремительно увеличиваться, почти так же стремительно растёт процент зелёного покрова, который сейчас занимают почти половину территории острова.
Правда, в джунглях Сингапура побыть «наедине с природой» удаётся редко: на выходных туда же устремляются толпы местных и приезжих. Приходится делиться. По скользкой земляной тропинке мерными шагами топают взмокшие бегуны, западные туристы высматривают обезьян в гуще крон, проходят стайки местных девушек, громко обсуждая плетущиеся сзади стайки мальчиков – или наоборот. Но уйти подальше от толпы всё-таки можно: если сесть на небольшой баркас на северо-востоке Сингапура, то через десять минут окажешься на «Гранитном острове», Пулау-Убин. Конечно, туристов и там хватает – но всё-таки гораздо меньше: в одной части острова я даже ухитрилась не встретить ни одной живой души за полчаса езды на велосипеде. Велосипеды сдаются напрокат прямо у причала: двенадцать долларов с пятачка – и катайся целый день.
О пятачках заговорила не случайно. В одном из уголков Гранитного острова можно оставить велосипеды – без замков и присмотра – и пройтись по деревянным настилам сквозь мангровые леса. На велосипеды никто не позарится. Если, конечно, не оставлять в корзинке пакеты с бананами – такое легкомыслие, как оказалось, порождает просто-таки шекспировские страсти. Итак, мизансцена: из чащи шагами заправского злодея и любителя бананов выходит дикий боров. Светло-коричневая шерсть, как заведено у разбойников, взъерошена и заляпана грязью. Раздвоенные копытца – всё ближе к испуганному двухколёсному, и вот боров уже встаёт на задние ноги – а пятачок и передние копыта оказываются в велосипедной корзине. Чем-то ловко подхватив пакет, добытчик опускается на все четыре. Но поесть в тишине и спокойствии грабителю не удаётся: над его головой, среди веток, появляется мартышка, явно лелеявшая собственные сокровенные планы относительно беспечно оставленных бананов. Борова обезьяна, правда, боится – поэтому ниже не спускается, а от бессилья и обиды начинает кидать в этакую жадную свинью всем, что под лапу попадёт. Но боров, похоже, животное толстокожее, так как он самоуверенно доедает бананы, время от времени с визгом отгоняя от добычи своих собратьев, подошедших на пир. Обезьяна, наконец, спускается вниз – и грустно садится на ограбленный велосипед. Ветер медленно уносит по дорожке красный целлофановый пакетик.
Впрочем, в Сингапуре предостаточно мест и для желающих отдохнуть культурно, без душераздирающих драм и нежданных нападений местных разбойников на провиант: от кичливого острова Сентоза – местной версии Диснейленда – до элегантного Ботанического сада, где иногда даже проходят концерты симфонической музыки под открытым небом. А для любителей футуристических пейзажей недавно появились Сады у Залива: гигантские «цветы» из стали, оплетённые живой зеленью, уходят в небо, по ночам на них фиолетовым светом загораются огни – и люди гуляют от одного пятидесятиметрового «цветка» до другого по навесным дорожкам. Такие дорожки здесь любят – и если отправиться вглубь острова, то можно пройти над джунглями на высоте трёхсот метров.
По всему острову разбросаны водные резервуары. Правда, купаться в них нельзя: подразумевается, что эта вода будет переработана в питьевую, поскольку других источников у страны нет. Купаться можно в море, но местные этого почти никогда не делают: дно илистое, вода – из-за огромного сингапурского порта – мутная, а в нескольких часах езды – в Малайзии или Индонезии – желающих ждут замечательные пляжи. Зато во многих домах есть бассейны. В моём доме он – крохотный, почти круглый, на самом дне «колодца» здания. Плавая, чувствуешь себя одинокой рыбкой гуппи, наматывающей круги по дну высоченной колбы. Поднимаешь голову – и над бесконечными рядами этажей, окружающих тебя со всех сторон, где-то неправдоподобно высоко видишь далёкий четырёхугольник тёмного неба и узенький ломтик луны.
Иногда небо быстро покрывается грязно-серыми тучами, и тогда из бассейна велят уходить, хотя непонятно, почему: всё равно уже промок. В Сингапуре, зависнувшем над самым экватором, в самый неожиданный момент может начаться тропический ливень – и тогда на город и его обитателей обрушивается почти библейский поток воды. Но эта поливка обычно быстро проходит – и тротуары, люди, деревья мгновенно высыхают: в Сингапуре – вечное лето.
Поздно вечером возвращаюсь с работы, выбирая дорогу так, чтобы пройти через несколько сквериков. Ещё утром на газонах здесь сидело несколько индусов, вручную терпеливо выбирая из травы мусор и листья. А к вечеру земля уже снова посыпана крупными розовыми лепестками. Пробегает еле заметный ветерок – и новая стайка цветов, похожих на рупоры маленьких граммофонов, кружится в воздухе и падает на тропинку.
Сингапур, июнь 2014
